ей пришлось уехать, – сказал Григорий Петрович, как будто сообщал нечто обыденное. – Были дела.
– Какие дела? – резко спросила Екатерина Андреевна. – Почему мы об этом ничего не знаем?
Григорий Петрович пожал плечами.
– Так получилось, – ответил он, стараясь казаться непринужденным. – У нее были некоторые сложности.
– Какие сложности? – настаивал Николай Степанович. – Мы же ее родители, мы имеем право знать!
Григорий Петрович посмотрел на него с презрением.
– Не нужно так горячиться, Николай Степанович, – сказал он, стараясь говорить спокойно. – Всё хорошо. Просто… так было нужно.
– Но где она? – спросила Екатерина Андреевна, чувствуя, как сердце сжимается от тревоги. – Куда она уехала?
Григорий Петрович уклонился от прямого ответа, словно пытался избежать ловушки.
– Она в безопасности, – ответил он, смотря в сторону. – Не волнуйтесь.
– Да что за тайны? Мы вам дочь доверили, а вы наши вопросы игнорируете, будто мы чужие люди какие, – Екатерина Андреевна почувствовала, как подступают слезы.
Григорий Петрович перевел взгляд на нее и, казалось, его глаза стали еще холоднее. Он ответил не сразу.
– Это. Не. Ваше. Дело, – ответил он, отрезая каждое слово, как кусок мяса ножом. – Это для ее же блага.
– Для ее блага? – воскликнул Николай Степанович. – А вы не думаете, что для ее блага было бы позвонить родителям, чтобы мы не волновались?
Григорий Петрович не ответил. Он смотрел на них с таким видом, как будто они были назойливыми мухами, которых он хочет побыстрее прогнать. Он замолчал, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
– Она в порядке, – повторил он, – и вам лучше не вмешиваться. Идите домой.
На самом деле, свекор никогда не испытывал теплых чувств к Лене. Она всегда казалась ему слишком тихой, слишком замкнутой, слишком молчаливой. «Молчание скрывает много тайн», – рассуждал Григорий Петрович. В его понимании, женщина должна быть яркой, уметь поддержать разговор, а не сидеть, как мышка, в углу.
Лена была совсем другой, и эта ее молчаливость всегда его раздражала. Он любил, чтобы все было ясно, четко, без вопросов, которые, как он подозревал, клубились вокруг его невестки. Она казалась ему загадкой, которую он не хотел разгадывать. Григорий Петрович не понимал, как его сын Паша, такой успешный и уверенный в себе мужчина, мог выбрать такую тихую и невзрачную женщину. И, если честно, в глубине души Григорий Петрович где-то даже был рад, что все обернулось своего рода расставанием и отъездом Лены в другую страну. Но даже он, Григорий Петрович, со всей своей проницательностью, не мог предположить, чем в итоге обернется ее отъезд. Даже больше: никто в их семье не мог даже представить последствий этого решения.
Глава 5
"Взросление… Какое ироничное слово. Кажется, что оно наступает с восемнадцатилетием. Вот она, заветная цифра на торте, и вот ты уже можешь голосовать, покупать алкоголь, заключать договоры… Но никто не предупреждает, что это лишь фасад. Взрослость