мой приказ.
Владыка Тарнхолма испытывающе замолчал, но царевич Здебор даже не изменился в лице, сдержанно поклонился и молча вышел из чертога.
– Весь в меня. Такой же упрямый и злой. Истинно мой сын, – задумчиво произнес царь и покачал головой. – Неважно, кого я выберу. Он все уже решил. Нет, это не правитель. И даже не человек…
– Пусть лучше сгинет в походе, – мрачно добавил владыка Тарнхолма и закрыл глаза.
***
Я что есть мочи поскакала по коридору в поминальный зал, где уже полным ходом шла тризна по Мстивою и царевичам.
Моему возмущению не было предела – царь только что изгнал самого толкового из царевичей, и к тому же – самого красивого.
Вийморские пустоши.
Вот же хитрый и подлый царь.
Даже мне, лягушке, известно, что эти гиблые земли покрыты древними курганами, в которых веками стынет ледяная нежить, поднятая не безобидной моровой порчей, а самим Белбогом Дыем.
Там, за границей снегов, Здебор должен сложить голову, чтобы о его безумном походе сложили песню, под которую смерды в корчме будут пить вино и щупать девиц.
Ну-ну.
Не стоит обольщаться.
Этот царевич – холодный снаружи и злой внутри, и сейчас внутри него клокочет буря, готовая разразиться великим бедствием.
Я знаю это, потому что иду по следу его ненависти, который тянется за ним, словно черный бархатный шлейф.
О, черные боги, задержите его!
Позвольте этому болвану, Хотену, живым и невредимым покинуть дворец, а пусть Здебор делает с этими смертными все, что захочет.
Я даже запрыгну к нему на сапог и поддержу грозными кваками!
Время шло, а я все безостановочно прыгала, словно одержимая Чернобогом.
Наконец, впереди замаячил поминальный чертог. Играли гусли, гремел топот, звучали песни.
Эту традицию смертных я могу понять. Смерть – это всегда праздник, особенно когда она – не твоя.
Я была у порога, когда вдруг что-то пошло не так.
Сначала люди хором пели и танцевали, а затем начали кричать и бегать, как дикие звери.
Билась посуда, падали лавки, ломалось дерево. Толпа смертных бросилась к двери, резко замерла и рухнула на пол.
Из-под двери рекой потекло густое красное вино. Запахло железом.
Я брезгливо отскочила от растекающейся по полу лужи, и вдруг дверь со скрипом открылась.
На фоне изрубленных, изувеченных и обезглавленных тел стоял царевич Здебор, одетый в белый кафтан, покрытый алыми разводами.
Он вытер лицо окровавленной рукой и рассмеялся, как безумец.
– Что еще изволите, владыка Тарнхолма? – спросил воин в доспехах, равнодушно добивая мечом раненых.
– Сожгите все, – сухо приказал Здебор и вытер лезвие меча о голенище белого сапога, ставшего багровым, как царский плащ, который накинул на его плечи какой-то военачальник.
И вдруг он бросил взгляд на пол и увидел меня, зеленую лягушку в кровавом пруду, и наклонился, чтобы сжать в руке.
– Ждите