память.
На самом деле его отец, занимавший когда-то пост инструктора гвардии в ранге десятника, вышел в отставку сразу после внезапной кончины жены. Изрядно удивив друзей, не мысливших жизни вне службы, он увёз крошку Бодо и юную Элалию подальше от их красивого дома вблизи Башни – тот навевал на него, как заявил Мелилот детям, лишь грустные воспоминания. Злословы, правда, шептались по крепости, что карьера инструктора катилась под откос после пары досадных промашек и некоторых растрат, так что его и так бы уволили на днях, но Бодо с Элалией тогда об этом и не ведали.
В родных Угонах, среди сельских пейзажей и навалившейся неизбывной тоски, Мелилот Глубокоп постепенно спивался, спуская всё, что скопил за годы беспорочной службы. Как они узнали случайно, он даже заложил их городской дом, а потом и продал его – за монеты, которые тут же перекочевали в передник трактирщика. «Дом не нора, нашему брату как седло корове: смотрится нелепо», – повторял в своё оправдание отец.
Именно хозяин заведения в Угонах, где засиживался папаша Бодо, к слову, научил доростка, вечно шнырявшего поблизости, первым простым рецептам. А заодно и воспламенил воображение юнца красочными рассказами о том, из каких древних и дальних стран приезжают к ним на Север специи. Как с разочарованием выяснил позднее Бодо, попав на настоящую кухню, половина из этих баек оказалась выдумками.
Но вот Элалия выросла. Заявив, что ей это всё надоело, она решительно взяла хозяйство в свои руки, а чуть позже, убедившись в постигшей их финансовой катастрофе, уговорила отца продать сельский дом и купить взамен «то, на что хватит, но в нормальном месте». Их возвращение в Майл, с его воинственностью, суетой и разнообразием, полагала она, встряхнёт старого рубаку, да и Бодо будет на пользу.
Сил Мелилота хватило, впрочем, только на встречи с прежними друзьями, тоже отставниками, и протяжные воспоминания под крепкий эль. Бодо оказался вновь предоставлен сам себе, стараясь, впрочем, приносить пользу любимой сестре. Умирая от горячки, старик отец завещал ему только одно – бесценный, как ему казалось, совет: «Не лезь в Башню, сынок. Она сожрёт твою жизнь без остатка».
– Можете пройти в Башню, – решил гвардеец. – Проводи.
Острие кинжала, которое упиралось в рёбра Бодо сквозь плащ со стороны лже-Элалии, повисшей на его руке, слегка ослабило давление.
Сордо потратил всего пару минут, поднявшись в спальню Элалии, на то, чтобы превратиться в её примерное подобие. Худощавое телосложение и небольшой рост, косметические мази сестры и её одежда очень ему в этом поспособствовали. Конечно, попади проходимец на яркий свет, обман мигом бы раскрылся. Но в ночной Башне экономили на освещении, полагая, что сжигать деньги – это как-то неправильно, когда их можно съесть или выпить.
Дежурный смотритель Малахитовой Библиотеки занимался, собственно, и тем, и этим, когда они обрушились на него в ночи, как снежная лавина на пустыню. Выглядывая из-за огромной двери, охраняющей книжные сокровища Капитанов, он долго не мог