в библиотеку, не издав ни звука, перепрыгнула через Бодо и побежала внутрь. Ривальбен, не теряя времени, поднял бранка и вынес наружу.
– Лекаря! – позвал он.
– Туточки! – мигом отозвался Робин Остролист, выбегая из темноты сразу с двумя подчинённым. – Сударь, вы бы потушили там это безобразие, а то дым вреден для организма, – обеспокоенно проговорил он через плечо, пока один из помощников распарывал на Бодо кривым ножом одежду, а второй прямо на полу ставил на переносную горелку какую-то едкую жидкость.
Но Ривальбена уже и след простыл.
И в этот же миг из дверного проёма, озарённого тревожным алым, выскочил взъерошенный Сордо. Арбалетов при нём не было, а рукав окрасило кровью. В руках лазутчик сжимал что-то маленькое и тёмное, и у Бодо мелькнуло: «Вот гад. Нашёл».
Бросив мимолётный взгляд на суетящихся лекарей, Сордо побежал куда-то мимо, и тогда Бодо совершил поступок, который не переставал удивлять до конца жизни даже его самого. Ухватившись за руку одного из целителей, бранк с натугой сел, выхватил у другого из рук кривой нож и метнул вслед убегающему Сордо.
Вообще-то он не лукавил, рассказывая Адальгриму о том, что в детстве был первым в любимых мальчишками играх.
В «сойку», например, играли кривым ножичком, называвшимся «орчиным». Уперев его рукоятью и лезвием на землю, нужно было подбросить ножичек так, чтобы он, пролетев какое-то расстояние, воткнулся остриём точно в игровое поле, расчерченное значками.
Значков было много: «тролль», «бочка», «шлем», «груша» и даже «травинка» – все соответствующего размера. Завалившийся набок ножичек считался «убитым», и после этого ход переходил к следующему игроку. Застряв в одном из полей, нож приносил очки, и его можно было подбрасывать снова. Самой дорогой и желанной целью была «сойка», положение которой менялось после каждого броска. Попасть в «сойку» с первого раза мог лишь мастер: она завершала игру.
Сордо сбился с шага, завизжал и кубарем покатился по полу.
«Сойка!» – подумал Бодо.
Но ни он, ни выскочившие из кладовки Следопыты и во сне себе представить не могли, что раненый сотворит с собой дальше. Вырвав нож из ноги, Сордо оглянулся, увидел набегающих на него поимщиков и вонзил себе нож прямо в грудь. Рухнув мешком под ноги Следопытов, лазутчик дёрнул пару раз ногами, икнул и затих.
– Лекаря! – не своим голосом закричал Ривальбен, понимая, что уже слишком поздно.
Почти теряя сознание, Бодо разглядел, как мимо волокут вёдра с водой и мешки с песком, а из-за книжных полок появляется группа бранков, выглядевших до странности зыбкими, и один из них, колыхаясь, подбирает с пола возле Сордо продолговатый тёмный предмет.
– Разнеси меня в прах, милорд! – воскликнул этот зыбкий Стрелок голосом коменданта. – Он пил отраву, притворялся трупом, крал и лгал, разнёс половину библиотеки, повязал контрабандистов, стрелял из арбалетов и бегал по потолку, словно взбесившаяся кошка, и всё это ради чего? Ради этой дуделки?
– Дай-ка мне. «Таугский манок, или флейта маганов. Оставлена