правда, Андрей? Антон подсел на наркоту?
Я помолчал и нехотя ответил:
– Сидел. Сейчас не знаю, я с ним уже больше месяца не общался. Давайте не будем об этом, не хочу портить вечер…
– А мне всё же интересно, – проговорил Сёма, пристально глядя на меня. – И я думаю, не только мне. Мужики, могу поспорить, тоже давно уже задаются этим вопросом.
Я напрягся и покачал головой.
– Семён, к чему ты клонишь?..
– Нет, всё-таки расскажи, по какой причине ты так носишься с этим мальчишкой? – продолжал Сёма. – Я его, конечно, не так хорошо знаю, как остальные, да и то успел о нём наслушаться всякого. И эта твоя слежка, это просто уму было непостижимо, ты знаешь…
– Слежка? – заинтересованно вскинул брови Сашка. – Так-так, Андрей, это что за новости пошли? В чужие квартиры вламываешься, за людьми слежку организовываешь…
– Да это всё его пацан! – взвился непривычно молчавший до этого Борька. – Саня, друг, ты послушай, Саня, Санёк! Может, хоть ты ему мозги вправишь?! Пацану-то последние тормоза давеча осенью сорвало, так этот с ним вообще чебухнулся, на всё забил, носится с ним, как с писаной торбой, продыху не даёт ни ему, ни людям, нас с Семёном следить за ним заставил, когда они посрались, в квартиру к нему полез, возомнил, что он там опять обдолбался до судорог, представляешь, Саня, что творилось последние месяцы, ты бы видел, сам бы всех посажал! Дурдом натурально! Ад и Израиль! Ну хочет парень откинуться во цвете лет, ну так и флаг ему в руки, большой уже, своя у него жизня, ну кто он тебе, Андрюха? Ну хотел ты сына, ну не сдюжила Лерка, ну не свезло, а этот обормот деревенский нахера тебе сдался-то?..
– Уймись, Борька, – тряхнул его за плечо Сашка. – Пока вы тут оба не передрались! Андрей, сядь, о дочках подумай! Им оно надо здесь и сейчас?
Я заметил, что я стою на ногах, до боли сжимая кулаки, а у меня на плечах висит Семён, и заставил себя расслабиться. Да, Борька до сих пор умеючи выводил меня из равновесия, Антону такое мастерство и не снилось.
– Коньяк мне отдайте, – неожиданно спокойно сказал Борька. – Тогда уймусь.
Я грохнул перед ним бутылку.
– Ещё одно слово, Проничев, и ты вылетишь отсюда, с треском, усёк?
– Ладно-ладно, Волков, сам тоже успокойся. – Семён заставил меня сесть и вновь вернулся на своё место. – И всё-таки уж нам, своим старым товарищам, расскажи, что происходит, – проговорил он, наливая себе рюмку. – Ради благополучия постороннего парня разрушать собственную семью… Да, мы много раз слышали ту историю, где Рудзинский спас тебе жизнь, – переглянулся он с остальными, – тащил тебя с этой твоей ногой через лес, хотя мог бы бросить на месте аварии на милость чехов, да-да-да, очень трогательно, но знаешь, таких историй у большинства тех, кто в пекле служил, наберётся тьма-тьмущая. Помнишь, как Борька меня из-под обстрела под Кабулом на хребте своём вытащил? Что-то я не бегаю, от алкоголизма его не спасаю, к лучшей жизни пинать не спешу. Живы мы, и слава богу… Не-е-ет, – протянул он, вновь испытующе уставившись