боялась сказать больше. Григорий не стал настаивать, но в записной книжке сделал пометку: “Ковалёва могла пойти в лес добровольно. Причина?”
Когда он углубился в чащу, ему показалось, что за ним следят. Лесной воздух, тяжёлый и влажный, напоминал дыхание чего-то невидимого.
Скрип двери эхом разнёсся по пустому дому, отражаясь от его старых, промёрзших стен. Анна, держа в руках стакан воды, замерла на мгновение. Звук показался ей слишком громким, неестественным, словно его усилили невидимые уши, притаившиеся в тёмных углах. Она обвела взглядом коридор, из которого только что вышла, и, ничего не увидев, медленно вернулась в гостиную.
Здесь, как и в остальном доме, царил полумрак. Единственный источник света – лампа с мутным стеклом, стоявшая на старом комоде, – лишь слабым сиянием разгоняла густые тени, скрывавшиеся в углах комнаты. Время, казалось, остановилось здесь много лет назад: тяжёлые шторы на окнах не двигались, даже когда снаружи поднимался ветер; мебель оставалась на тех же местах, где её оставили после исчезновения матери, а пыль, покрывавшая всё вокруг тонким слоем, напоминала саван, окутывающий забытые вещи.
Анна поставила стакан на стол и опустилась в старое кресло. Оно встретило её мягким, но прохладным прикосновением, будто бы впитав за долгие годы холод, которым теперь делилось со своей новой хозяйкой. На секунду ей стало уютно, почти спокойно. Однако это чувство длилось недолго. В тишине дома было что-то неправильное. Это была не обычная, успокаивающая тишина, а густая, осязаемая тишина, от которой закладывало уши, словно вокруг неё находился невидимый вакуум, вытягивающий из воздуха любые звуки.
Она закрыла глаза, пытаясь отдохнуть хотя бы немного, но едва её веки опустились, как из глубины дома донёсся тихий, почти неслышный шёпот. Сначала она подумала, что ей это просто почудилось – дом старый, может, ветер прошёл сквозь трещины в стенах. Но шёпот повторился. Он был тонким, пронзительным, словно произносил слова на грани слышимости.
Анна резко открыла глаза, ощущая, как её сердце начинает биться быстрее. Шёпот стих, но теперь она уже не могла списать это на воображение. Она встала с кресла, стараясь действовать спокойно, но её руки дрожали. Сделав несколько шагов, она остановилась у порога гостиной и прислушалась. Тишина. Но стоило ей повернуть голову к лестнице, ведущей на второй этаж, как шёпот снова зазвучал – уже отчётливее, словно исходил откуда-то сверху.
Холод прошёлся по её коже. Анна знала, что наверху никого нет. Она была здесь одна. Или… нет? Она заставила себя сделать шаг вперёд, затем ещё один. С каждым новым шагом шёпот становился всё слабее, а когда она оказалась у подножия лестницы, он вовсе прекратился. Её охватило странное ощущение, будто дом следит за каждым её движением.
Она стояла, не двигаясь, и смотрела на тёмный пролёт лестницы, уходящий вверх, в тень. Вдруг из-за двери, ведущей на чердак, послышался едва различимый скрип, как будто кто-то тихо двинулся внутри. Анна инстинктивно попятилась, стараясь не издать ни