помахала ей вслед. А затем вновь глянула на него. Вроде бы что-то сказать хотела. Но тут же исчезла – старшие увели. В Братстве остались только он и Анна.
– Ступайте и Вы, – сказал тот.
– Да что ж Вы, магистр, сами тут будете стены мыть? Я бы помогла, сейчас вот Оленьке наберу, а там и еще кого. Быстро управимся.
– Утро вечера мудренее, – прервал Хальпарен, искренне надеясь, что произнес выражение правильно. – Завтра пораньше придете. Было бы неправильно лишать сна тех, кто в нем так нуждается, не правда ли? – а заметив, что с ним все-таки собрались спорить, добавил, склонив голову: – Доброй ночи.
***
Кабинет выглядел странно спокойно, даже нереально. Существовал ли он на само деле? Быть может, все вокруг – лишь сон? Если так, то череда снов. От кошмара к сладкой сказке и по кругу.
Плащ улетел на стол, едва не сбросив на пол чернильницу. Пара бумаг со стопки спланировала на пол. Хальпарен опустился в кресло и уперся локтем в стол, потирая лоб.
Утром придется рассказывать про сторожа. «Мастер, там сторож…». Мастер.
Мастер?!
Хальпарен замер. Просидел так с минуту, а затем с полным отчаянного раскаяния вдохом на «ф-ф-ф» закрыл лицо руками.
Черт подери.
А ведь ей нужен мастер. Скоро будет нужен.
Лес тебя храни.
Когда мы все засыпаем, куда мы отправляемся? [17]
Темная ночь. Только девочка в замке не спит. Та в постели под кровом теней тихо книгу читает. Высоко над землёй, в комнате без дверей, с одним только окном. Трудно, конечно, тем, кто не видел никогда миров иных, помимо родного, представить спальню её, да и башню, да и реальность в целом, но, подобно тому, как мы всегда упрощали знания до человеческих, доступных пониманию слов, так поступим и теперь, для удобства детей наших, желающих видеть и пруд, и русалку, в нем сидящую. А потому повторим и да не будет более вопросов и размытых линий измерений, не подчиняющихся описаниям. А будет девочка, высоко во тьме, без дверей, но при окне, да с книгою в руках.
Книгу эту дала ей служанка. Обычно принцессе читали только учебники. История уже подходила к концу. Потерянный мальчик вернулся домой. Совсем взрослый, с новыми друзьями и мешком сокровищ за спиной. А главное – целый и невредимый.
"Мать ласково погладила сына по голове" – пишет неизвестный, возможно даже не слишком уважаемый за свои слова, к чему бы это не привело, автор.
Она тянется, осторожно проводит рукой по собственной макушке. Должно быть, приятно.
Хорошо, когда в книгах все понятно объясняют. Вот, как обниматься, до неё пока не очень доходило. Но люди, а иногда даже и зверушки, так делали, когда хотели кого-то успокоить или показать свою любовь. Выходит, это тоже, наверное, очень мило. Непонятно только, почему ей так нельзя. Никогда. Даже если очень надо.
Коленка очень болела. От боли все дрожало, сами собой наворачивались слезы. Она подняла глаза, хотела пожаловаться родителям, но поджала губы – на лицах рябило раздражение.
– Уведите.
Потом