Ключ вылетает из рук. Кувырком и с блеском он летит прямо на плиты. Звон. Подскакивает. Ещё. С металлическим скрежетом скользит по полу и, врезавшись в промежуток меж камнями, замирает. Замирает ключ. Замирает сердце. Замирают звуки. Только эхо летит вперёд. Касается ушей, заставляет обернутся.
В печи падает уголек. Огонь, плюнув искрами, вспыхивает. Алый свет падает на пустые глазницы. Под ними кровь. А под кровью гримаса. Над ней, выше лица. На них ужас. Внутри жжётся. Скребется и выворачивается. Она вздрагивает, сгоняя голос в голове.
Бежать.
***
Она вскрикнула, свалилась с кровати. Плед запутал её, едва не задушив.
Тишина. Никого. Комната с цветами, огромный свитер на стуле, как неловкий монстр из шкафа, глиняная чашка-мухомор на тумбочке, гирлянда бумажных стрекоз под потолком. Все хорошо.
Она кое-как приподнялась на руках, не в силах поднять взгляд от пола. По потертым полосам паркета поскакали крупные капли. Капли, которые щипали глаза, противно путались в волосах, холодными червями ползли по шее, избивали дрожащие пальцы.
Нет. Не хорошо.
Это все глупый ырка. Глупый, голодный до крови малыш. Он все испортил. Ей ведь почти перестали сниться эти сцены. По крайней мере, каждый день. А теперь опять.
Раздался тихий стук. Она вздрогнула, стала махать руками, чтобы подсушить глаза.
– Ли? – позвал ласковый голос. – Можно войти?
Промычав что-то, та вжалась спиной в стену, подтянула к себе колени и уставилась на них, не смея поднять голову.
Дверь отворилась, впустив Рафаэля.
– Мы услышали шум, – пояснил он, разглядывая комнату с порога. – У тебя все хорошо?
– Да, – после тяжёлой на глоток паузы пискнула она, снова поджимая губы. Такой простой вопрос, а так тянет на слезы.
Рафаэль переступил порог, слегка притворив дверь.
– Плохой сон?
Черные кудри пощекотали колени. Это был не кошмар. Это была её жизнь. Но сказать опекуну хоть что-то мешали годы молчания.
Вот только ему это было и не нужно.
– Иди сюда, – нежно молвил Рафаэль, протянув руки. Лили замотала головой, забиваясь ещё глубже в угол.
– Не любишь обниматься? – спросил он, осторожно подходя. – А как любишь?
Из поджатых губ вырвался рваный всхлип. Она спрятала мокрое лицо в колени. Она не знала. Она ничего не знала.
Едва слышный шелест вздоха тронул пепельные локоны. Рафаэль осторожно подступил ближе и мягким пухом опустился на пол перед диваном. Сложил на него руки, склонил голову и наконец, подумав, полуприлег, рассматривая чернь за окном. Молчание. Где-то вдалеке пышными, бархатными взмахами подметал крыши сонный ветер.
– И звезды слушают меня, лучами радостно играя, – нараспев произнес он. А затем, не отводя от них взгляда, кивнул Лили: – Догадаешься, кто автор?
– Ты?
Тот улыбнулся.
– Поэт был русский. Тезка моего друга. Он много чего написал.
– Ты его знал?
– Мне нравилось, как он говорил о вещах, что не привычно описывать