помогли. Патологоанатомы в морге убедили родственников, что мое тело было настолько сильно изувечено, что на него страшно смотреть.
– Как так? – ошарашенно спрашивает Эван, не находя слов.
– Связи. Благодаря единственному человеку я сейчас жива. Иначе, не прошло бы много времени перед тем, как легенда обратилась бы в реальность. Я была ужасно истощена. Как морально, так и физически.
– И куда ты пошла? К этому человеку?
– Нет. Я улетела в другую страну. И там уже ждали новые документы.
– Поддельные.
– С ними все в порядке. Даже не меняли дату рождения. Чувствую себя ужасной преступницей, но ненастоящий настоящий паспорт – небольшая плата за жизнь.
– И что же с тобой будет теперь? Когда правда вскрылась?
– Честно? Я не знаю, но меня это уже не касается. Я совершенно другая личность.
– Тебе очень повезло, что нашелся такой человек. – озадаченно говорит Эван. – Мне ужасно жаль, Лили.
– Да, повезло. – пробую на вкус это тянущееся, тошнотворное слово.
Оно, покрытое плесенью, спускается по горлу и отравляет его, выворачивает наизнанку. Безобразное черное месиво «везение» откликается с замедляющимся пульсом и гаснущими огнями в незнакомой мне операционной. Оно заполняет собой все, и я тону, как в кошмарном сне, но потом все равно открываю глаза в абсолютной прострации и непонимании, что происходит. «У вас была клиническая смерть, Луиза. Нам удалось вас откачать».
– А что насчет тебя, Эван? Расскажешь? – прерываю цепочку флешбэков и фокусирую внимание на Эване. Я и не заметила, что он перекинул руку за спину, и мы сидим, обнявшись.
– Ну, я родился и вырос в Алабаме. Остался последний год в старшей школе. Куда поступать… еще не придумал. Мне и в «Гранде» хорошо живется.
– А какие-нибудь глобальные мечты? – спрашиваю и радуюсь, что разговор выливается в более оптимистичное русло, чем обсуждение моего прошлого.
– Да мне как-то похрен на все стало.
– Почему? Что случилось?
– Были, конечно, планы. Но они все исчезли вместе с тем, как меня бросила девушка, которую я просто боготворил. Она ничего не объяснила и кинула меня по смс-ке. – горько признается парень. – Рене ее ненавидит. – добавляет он и печально смеется. – Кажется, я теперь тоже.
– Возможно, у нее были на то причины.
– Возможно, она просто эгоистичная стерва. Ей бы нарциссизм у тебя подлечить. – прерывает меня Эван. – Но это не отменяло того факта, что я ее люблю.
Разговор обрывается на полуслове. Я молчу, Эван не двигается и смотрит в пол.
– Любил. – добавляет он и закрывает лицо руками, и я чувствую холодок, невзначай пробегающий по комнате. – Какой же это бред.
Мы болтаем еще минут сорок, и все это время я пытаюсь успокоить Эвана. Воспоминания об утерянной первой любви взволновали его не на шутку, он снова стал нервничать и закрываться. Больше мы не касаемся друг друга.
– Понимаешь, я принадлежал только ей одной, а она – всему миру. И я до