быстро нашел выключатель, и ослепительный свет безжалостно ударил по нашим глазам, словно пронзая насквозь. Всего лишь на мгновение мы потеряли четкость зрения, но этого было достаточно, чтобы волшебное ощущение деликатной темноты исчезло, уступив место реальности. Мы смогли взглянуть друг на друга уже совсем иначе, с трезвым осознанием происходящего.
– Тебе бы умыться. Складывается ощущение, что по твоему лицу проехался танк. – говорит он, и я не знаю, плакать или смеяться в ответ.
– Не вздумай сказать подобное девушке еще раз. – ухмыляюсь я, направляясь в ванную. – Можно и обидеться. Проходи на кухню, если не хочешь, то в комнату.
– Найду, где приземлиться.
Закрываю дверь ванной комнаты на замок, включаю воду в кране. Стою, держась руками за раковину, и холодная керамика вместе с тихим, размеренным шумом воды успокаивает. Часто, когда бывало совсем худо, я просто садилась под душ, и могла просидеть так целый час, а то и больше, растворяясь в каплях воды. «Хорошо бы выбраться к морю», – подумала я, и наконец посмотрелась в зеркало.
Даже сквозь размазанную косметику на щеках проглядывался румянец, а губы порозовели и чуть припухли от поцелуев. Мечтательная улыбка нарисовалась сама собой. И мысли об очередном побеге испарились – надо мной снова, как смерть с косой, нависла опасность, а я… просто начала влюбляться?
Я нашла Эвана в спальне – парень сидел за рабочим столом и крутился на стуле, пальцами настукивая какую-то мелодию по подлокотнику. Конечно, в комнате был полный беспорядок: вещи валялись на полу, рядом с кроватью лежал мой разряженный в ноль телефон, одеяло скомкано, на подоконнике стояла недопитая чашка чая.
– А у тебя тут миленько. Обычно у меня такой же бардак. – изрек Эван, оглядываясь вокруг, и мы оба рассмеялись.
Я лениво расправила одеяло и села на кровать, выдохнув.
– Нет у тебя чего покрепче? – спрашивает Эван, украдкой рассматривая гитару в углу спальни. – Разговор намечается не из легких.
– Ты же знаешь, что я не пью.
– Прямо совсем? Никакой заначки?
Из заначки – спрятанные на дне косметички сильные успокоительные для людей с диагнозами «депрессия» и «посттравматическое стрессовое расстройство», а также упаковка галоперидола в чемодане под кроватью.
– Прямо совсем.
– Хреново. – говорит он, закидывая ногу на ногу. – Я бы сейчас с радостью закинулся, чтобы забыться.
– А ты хочешь забыться? – с ноткой досады спрашиваю я и опускаю голову.
Ноготь цепляется за рваные колготки, и на них образовывается очередная стрелка. Интересно, сколько подобных «стрелок» высечено на моей душе?
Эван тяжело поднимается со стула и подходит ближе, опускаясь на кровать. Он ласково заправляет прядь моих волос за ухо и берет руку в свою.
– Я не это имел в виду. Я совсем не хочу забывать то, что произошло между нами. – вкрадчиво объяснялся он, понижая тон голоса. – Просто мне так проще проживать эмоции. Когда