кувшинах. Им тоже нужна была пушнина, и Артамоновы делились ею с ними.
В этот раз Костореза со спутниками поджидали двое Павлуцких – отец и сын. Приехали говорить о свадьбе младшего Павлуцкого и Огнеглазки, дочки Светозара. Жар, не будь дураком, проводил их в общину. Отец Огневик, увидевши такое, растаял, пригласил к себе. Лебезил и заискивал, будто перед самим Огнём. Оно и понятно: спасители рода! Избавители от голода. Не чудо ли?
Головня видел их, когда они выходили из жилища Отца. Они были веселы и беспечны, духи радости витали над ними, а родичи счастливыми криками приветствовали их.
– Конец голоду! – вещал Отец Огневик. – Конец испытаниям! Празднуйте, люди! Празднуйте избавление от бед! Долго Огонь испытывал нашу веру, вёл нас через ледяную пустошь невзгод и потерь. Маловерные сдались и ушли в чёрную бездну, но мы, сохранившие надежду, достигли блаженных чертогов. Слава, слава Творцу жизни и мудрости Его! Страшные бедствия обрушил Он на нас, но очистительное пламя выжгло скверну. Воистину нет пределов милости Его!
Люди, тесным полукругом стоявшие перед ним, вопили «Слава!» и валились на колени, полные восторга и священного трепета, а старик смотрел на них и улыбался – лукавый, хитрый лис.
Жених Огнеглазки – высокий, рыжий, широкоплечий – вышагивал меж Светозаром и Яркой, а сзади вертелся Огонёк, нашёптывал что-то будущему родственнику, хихикал. Тот улыбался и кивал, поводя вокруг холодным взором, и видно было, что привык он к почёту, не впервой ему такая честь – Огонь коснулся его дланью, и удача сопутствовала ему. Перед Отцом не робел, шёл спокойно, смотрел прямо, не пряча глаз – второй Светозар, могучее подспорье Отца. Огнеглазка же, двигаясь следом, смущалась и млела, с тихой радостью глядя ему в спину.
Они шли к нартам, на которых приехали гости, и общинники двигались вслед за ними, переползали на коленях и выли как помешанные: «Долгих лет жизни Отцу… счастья Павлуцким… здоровья молодым». Мужики цокали языками, разглядывая приведённых ими лошадей. Щупали их за ушами и выше холки, толковали меж собой:
– На полтора пальца жира будет. Добрая скотина. Должно, целую зиму на воле паслась.
Общую радость едва не испортил Сполох. Он выступил навстречу и крикнул с горькой ухмылкой:
– Да восславим мудрость Отца нашего Огневика, забравшего у нас Большого-И-Старого во имя торжества Огня и посрамления маловерных. Да преклоним головы пред неиссякаемой милостью его, спасшей наши души от скверны…
Припухшие от недосыпа глаза его смотрели на Отца с вызовом, нечёсаные волосы торчали во все стороны. Загонщики повалили дерзкого на снег, заткнули ему глотку, потащили в жилище. Слышно было, как он вырывался из их рук и кричал – бешено, зло: «Чёрные пришельцы… Знак судьбы… Проклятье на вас всех…».
Зольница припала к ногам Отца Огневика, взмолилась:
– Кто по молодости не безумствовал, Отец? Дай ему срок, и он исправится.
Старик надменно задрал бороду.
– Сегодня