место. Она тихо сидела, как-то неестественно сжавшись, будто хотела стать невидимой.
Сколько времени прошло, неизвестно, послышался стук в дверь.
Марьям не спала. Ее мучило беспокойство. Она слишком хорошо знала своего любимца, он любил все красивое, объяснял ей и Фатиме, как надо одеваться, часами любовался природой и картинами.
– Он не сумеет это пережить, – думала она. – Как будто бес в него вселился. Сколько уговаривала, сколько объясняла…
Беспокойство усиливалось. Она оделась и пошла в комнату жениха и невесты. Марьям вошла как раз в тот момент, когда енгя стучала в дверь.
– Зачем будишь молодых? Разве можно насладиться в объятиях Али-Акрама? Потерпи до утра. Утром войдешь и простыню возьмешь, и подарки. Пойдем со мной, я тебя угощу чем-нибудь. – Она повела ее в гостиную. За чаем енгя поведала Марьям о том, что в комнате молодых странная тишина, «можно сказать, мертвая».
– Все будет хорошо, не переживай, – с внешним спокойствием сказала Марьям. – По праву второй матери я хочу сделать тебе подарок, – скороговоркой: – Подожди меня, я сейчас, – она выбежала из гостиной.
Подойдя к двери, Марьям постучала.
– Али-Акрам, открой, очень тебя прошу.
Она постучала еще раз.
– Ас
ли, доченька, открой, это необходимо, пожалуйста, – взмолилась она.
Стучать громче боялась, вдруг кто-нибудь услышит.
– Али-Акрам, пожалуйста, открой, – умоляла Марьям.
Еще через минуту дверь открыла Асли.
Войдя в комнату, Марьям все поняла. Али-Акрам смотрел на нее ничего не выражающим взглядом.
– Эх, Али-Акрам, Али-Акрам, – ей нечего было сказать. Она понимала его состояние. – Мало того, что он женился на уродливой девушке, но и не может подойти к ней. Он, избалованный женщинами (которых у него было немало) Али-Акрам. Он не сумел сделать ее женщиной. Мой любимец может стать предметом насмешек. Я не могу допустить этого, – подумала Марьям. Закрыв за собой дверь, она стащила с тахты простыню, подняла подол юбки, кинжалом Али-Акрама сделала надрез на ноге и, замазав кровью простыню, попросила Асли переодеться. Девушка была растеряна, но молча подчинилась. Али-Акрам смотрел на происходящее безучастно. Марьям подошла к нему.
– Возьми себя в руки, все образуется, – поцеловав его в лоб, предупредила Асли, что сейчас вернется с енгей.
Ее била мелкая дрожь. С внешней веселостью вернулась в гостиную и одела на шею енге свое колье, а затем предложила справиться о молодых. Уже светало. Тихо постучавшись, енгя вошла в комнату вместе с Марьям. Взяв простыню, енгя успокоилась и, поцеловав новобрачную, вышла. Ей показалось странным, что жених не только молчал, но был даже одет, но это не ее дело. Предвкушая, какие ей будут сделаны подарки, она направилась к выходу, где ее ждал кучер.
Марьям принесла золотой пояс, украшенный драгоценными камнями.
– Это тебе, – сказала она Асли. – Прошу тебя, никому ничего не говори. Никому.
Утром принесли традиционный гуймаг.
Марьям