в Париж. Ага-Али почти не приезжал, т. к. Шихали строил театр в Сураханах, и отец все свое свободное время следил за строительством. Во дворе дома и еще на двух участках в Балаханах пошла нефть. Шихали жил в доме, напротив которого строил новый, четырехэтажный, чтобы после свадьбы поселиться в нем с молодой женой. Дача из 48 комнат в Шувелянах была почти готова. На фасаде дачного дома красовалось имя Шихали. Он хотел, чтобы летом все собирались у него на даче. Даже для телохранителей строил отдельный дом, чуть поодаль от своего помещения для прислуги, прачечная, баня. Главным его сюрпризом для семьи – большой фруктовый сад. Самые лучшие деревья были им привезены из различных районов, а садовник Амир перед домом посадил столько цветов, что от их аромата и красоты хотелось петь.
Мешад-Марджан отправила за мужем и сыновьями слуг.
– Пусть приедут и наконец решат, за кого выдать Фатиму ханум, – нервно проговорила про себя она.
У нее был план, но без присутствия мужчин его нельзя будет осуществить. План был весьма дерзкий. Она хотела, чтобы Фатима сама сделала выбор.
– Пусть посмотрит на женихов и кто понравится, за того и пойдет, хватит, пора и нам по-другому жить. Везде ездим, в театры ходим, в европейские одежды одеваемся, а замуж по старинке выдаем.
Она заказала новую одежду для слуг, но для мальчиков на одну больше. С Фатимой она все подробно оговорила и даже отрепетировала, оставалось дождаться приезда отца.
Шихали пришел немногим раньше отца, он был возмущен поведением Мелик-Ага.
– Опять он в карты проиграл, и телохранителя ко мне за деньгами послал. Я, конечно, дал, но больше не дам. Хватит, надоело. Под ногами золото лежит, а он дурью мается, – никак не унимался Шихали.
Мелик-Ага был страшный кутила и вечно всем насаждал.
Мать обняла сына.
– Поздравляю, еще на трех твоих участках нефть пошла, мне Андрей Павлович эту новость сообщил. А Мелик-Ага денег больше не давай. А то ведь я тебя знаю, поворчишь, а потом пожалеешь и дашь.
– А что делать, брат же. Родила бы ему Бильгеис ханум ребенка, может, и кутить перестанет, – сказал он.
Приехал Ага-Али. Он скрыл от жены, что по дороге в него стреляли, а Горхмаз, телохранитель покойного Али-Акрама, прикрыв его собой, был убит. Люди, бывшие в сопровождении Ага-Али, помчались за преследователями.
– Всегда надо быть начеку. Эти сукины дети никак не хотят угомониться, да и завистников завелась целая куча. Ну что поделаешь? Жизнь. Так уж суждено. И радость, и слезы, – думал он, удобно расположившись в кресле.
Мешад-Марджан дала распоряжение подать обед и перешла к делу.
– Вы знаете, что просят руки Фатимы ханум. Я хочу, чтобы вы пригласили к нам в гости этих молодых людей, – начала она. – После несчастья с Али-Акрамом надо быть особенно внимательными, а тем более с дочерью. Пусть придут. Поговорите с ними, посмотрите, как сидят, как говорят, а потом и решим, за кого отдавать будем.
Смелость жены