со спины короткими тихими шагами. При хранителе он напасть не посмеет, но уж точно поднимет его на смех. Аяк представил, как ненавистный Гад будет рассказывать остальным особям о его ошибке, и они, конечно же, будут хохотать ещё громче, чем сам Гад.
– Да, хранитель, я всё сказал. Больше мне добавить нечего.
– Тогда не мешай нам.
Когда они с Ушу вернулись к норам, Аяк мгновение подумал, затем приказал:
– Будь здесь!
– А ты?
– Я докажу, что там кто-то есть, и это не просто носитель. Если это кто-то вернувшийся из наших, ему не поздоровится. Если он пришёл потому, что его волнует будущее Инкубатора и он решил стать хранителем жизни, то он должен был поступить иначе, не нападая на нас. Прежде всего хранителей отличает забота о беззащитных особях. Ну а если… – у Аяка невольно перехватило дыхание от смелости собственного предположения. – Если это всё-таки был восьмой носитель, я докажу, что он существует!
– Я с тобой! – неожиданно заупрямилась Ушу. – В конце концов, это я его первая заметила!
В этом с ней было не поспорить, и Аяк нехотя согласился. Негласное правило требовало от всех особей, чтобы тот, кто первым заметил носителя, имел право на первую попытку с ним ассимилироваться. Но сейчас об ассимиляции и речи не шло, да и Ушу к этому ещё не готова. Не хотел этого и Аяк. Он всего лишь собирался прощупать того, кто прятался за каменной грядой. Понять, с кем имеет дело. Чем ближе он подходил к своему камню, тем больше утверждался в мысли, что так атаковать мог только кто-то из их бывших особей. Тот, кто там был, не хотел, чтобы его видели, а когда Аяк его заметил, он нанёс удар. Несомненно, он был силён. Полностью подчинил носителя, не растратил умение тогу и даже его усилил. Отлично маскировался, выбрал место, с которого прощупывается большая часть леса у входа в норы. Его бы так никто и не заметил, если бы не Ушу, и, конечно, Аяк не имеет право её прогонять. Хотя если особь полностью подчиняла мозг носителя и не успевала далеко уйти, как это произошло с Хорхе, то непременно превращалась в хранителя. Так получалось всегда, потому что в создавшемся симбиозе побеждало стремление остаться рядом с Инкубатором и делать всё, чтобы нить разумной жизни никогда не оборвалась. Если же происходило обратное, или в результате ассимиляции складывался общий разум, то они уходили бродить в леса или пустыню и больше не возвращались. Потому поведение нападавшего не укладывалось ни в одну из известных схем. Аяк понимал это, и ещё больше хотел узнать, что же всё-таки произошло.
– Хорошо, будь рядом, – шепнул он, взобравшись на камень, и указал вдоль сломленной ветки тавои. – Носитель был там!
– Кажется, – неуверенно оглянулась Ушу.
– Ты сидела вот так, – Аяк вспомнил, как направлял её взгляд на ствол, сплошь усыпанный древесными паразитами. Хотел, чтобы Ушу сразу же их заметила и почувствовала уверенность в собственных силах. – Я был рядом.
Он не имеет право на распыляющийся веером поисковый луч. Иначе