волосы не ложились! Мои сомнения и депрессии тут же рассеивались, как мираж, под напором таких неоспоримых бедствий.
Я уже предвкушала, как весело будет совместить ее с банщиком-шаманом и его женой-психологом, о которых речь пойдет чуть позже. О, чудо парадокса и радость абсурда!
Глава 2. Дубровский моей жизни
Придется подробно описать этого человека и наши отношения, иначе происходящее далее будет малообъяснимо и нелогично.
Еще менее понятно и почти необъяснимо будет то самое происходящее, если сначала мы не поговорим о мистике.
Мистика – как же я не люблю это слово!
В семье ученых, породивших «маленького инопланетянина», как называла меня мама, это слово было практически под запретом, как и религия, как и все вненаучное и недоказуемое.
Несмотря на то, что одна моя бабушка самостоятельно с легкостью залечила себе аппендицит во время войны, а другая прожила до 93-х лет с неоперабельным раком, прабабушка походя лечила в деревне все и всех, мама выводила вмиг ячмени любой сложности посредством глядения в зелёную бутылку, в нашем доме разрешена была только ирония и самоирония, и ничего кроме. Женщины нашего рода пользовались колдовством налево и направо, не придавая особого значения необъяснимости. Это было так же обычно, как помыть посуду или выпить анальгин от головной боли.
Но когда в детстве я начала так же, как писать и говорить, видеть людей на другом конце провода телефона, говорить с грозой, узнавать у цветов и деревьев, что будет и кого я вижу в последний раз, видеть боль как ручеек под кожей и высушивать ее, внушать людям, что меня нет тут, если нужно было спрятаться или сбежать играть к мальчишкам (все это не казалось мне самой ничем необычным, я и думать не думала, что у других может быть иначе), то мама встревожилась. Она таскала меня к биоэнергетикам, психиатрам, невропатологам, но добилась лишь того, что я полностью постаралась забыть о любых гранях своих способностей, не вписывающихся в общепринятый порядок. Я одинаково бежала и из церквей, и от шаманов, и от любых рассуждений о душе и духах.
Все это бесконечно валилось на мою растущую голову, как лыжи из переполненной кладовки, но мне были забавны эти люди, которые даже не могли видеть мысли кота или бродить в темноте по лесу, чувствуя, где тропинка и куда можно идти, а куда – не стоит, ведь деревья шумят так, что и так понятно.
Я научилась быть нормальной, объяснять все гормонами, магнитными бурями, апофенией, играми шизотипической натуры, помноженными на творческую среду. Но когда я видела, что человек идет не по своему пути или как его мысли, ведут его к смерти, то я ничего не могла сделать с собой. Включался «спасатель» и искал, как собака чуем, образ или путь, причину или еще какие способы свернуть человека с топлого пути.
***
Так произошло и в этой истории. Вполне привлекательный мужчина, с благородной фамилией Дубровский, имел красивые часы, спортивное телосложение,