это уже слишком, – выругался Марк, выдернув записку из моих рук. Его взгляд метался по палате в поисках невидимой угрозы. – Собирайся. Ты здесь не останешься.
Внутри меня начал закипать страх. Всё вокруг теперь казалось пугающим, я осмотрела углы, пытаясь убедиться, что это просто тени, а не притаившийся в засаде убийца. Стены сжимались, воздух стал вязким, шорохи из коридора таили в себе опасность.
– Лисс, не стой, бери все что нужно, и пошли, – движения Марка были дерганными, резкими, он подбирал с пола вещи, которые привезла мама.
Я замерла, не зная, за что схватиться в первую очередь, но собравшись, начала помогать ему. Закончив с основным беспорядком, направилась к тумбочке и достала оттуда блокнот с текстами песен, к написанию которых недавно вернулась, сказала:
– Это все.
– Тогда переодевайся и выходи, – ответил Марк, вынося баул с вещами за дверь, хлопнув ей так, что комната задрожала. – Извини! – послышалось из коридора совсем не извинительным тоном.
Почти сразу оттуда раздались ругательства – Марк кричал на кого-то по телефону.
Максимально быстро скинув с себя растянутую футболку с принтом в виде лица Деймона из Дневников (я до сих пор носила её потому что это был подарок Рины) и легкие домашние брюки в клеточку с потёртостями на коленях, переоделась в джинсы и черный худи на пять размеров больше, отданный мне Марком в один из вечеров, что мы провели у меня дома. Сложив вещи, вышла, как раз вовремя – ссора за дверью прекратилась.
– С кем говорил? – поинтересовалась.
– Ни с кем, – огрызнулся он, затем добавил, взяв себя в руки, – с матерью.
– С матерью? – переспросила, оттягивая завязку на капюшоне.
– Да, черт возьми, это же просто глупо! Она все знает, но ничего не говорит. Гребаный бред! – распылялся Марк, его трясло. – Мы ходим кругами, ты каждый день рискуешь, а она…
– Что? – я взяла его ладонь в свою.
Он выдохнул:
– Делает вид, что всё нормально. Идиотизм, – сжал мою руку в ответ. – Ладно, не будем терять время, нужно доставить тебя домой.
На выходе из больницы у меня не спросили ни слова. Марк каким-то образом договорился с врачом и нас отпустили без сопротивления.
До подъезда мы добрались уже через двадцать минут. Поездка на мотоцикле была быстрой, но не слишком удобной: всю дорогу мне, как канатоходцу, приходилось балансировать, стараясь удержать сумку с вещами, зажатую между нашими телами. Еще и снег в преддверии Нового года сыпал стеной, ухудшая видимость. Я прятала лицо за спиной Марка, укрываясь от обжигающего ветра.
По приеду, спрыгнув с сиденья, смахнула с одежды крупные снежинки и вернула Марку его перчатки, отданные мне перед изматывающей поездкой.
– Не ругайся с матерью, – попросила, поднимая сумку обеими руками, – неизвестно, как это может повлиять.
Марк повел плечами и ответил сквозь зубы:
– Не могу обещать.
– Раз она до сих пор ничего не предприняла, значит ей нет дела, – я попыталась его вразумить,