на самую выпуклую часть бомбы. – Я командир танка!
– А я – пилот! – закричал кто-то из мальчишек, раскинув руки в стороны. – Я лечу немцев бомбить!
Мы смеялись, кричали, прыгали на огромной железке, точно это была не смертоносная машина, а детский аттракцион. В нашем мире – детей, позабывших о том, что эта штука может в любой момент разнести их на кусочки, – были только летнее солнце, голубое небо и огромная чёрная бомба, ставшая ненадолго кому кораблём, кому – самолётом, а кому – ростомером.
Вдруг рядом появилась чья-то бабушка. Увидев нас, играющих на бомбе, она застыла на месте. Её лицо исказилось и побелело, глаза широко раскрылись.
– Что вы делаете?! – закричала она, и голос её дрожал от страха. – А ну! Марш! Отседа!
Мы бросились врассыпную. Страх, о котором мы совсем забыли, нахлынул с новой силой, заставляя бежать со всех ног. Я неслась сломя голову, не оглядываясь, пока не добралась до дома. Там я спряталась в тёмном углу, пытаясь унять дрожь в теле.
В тот день нагоняй получили все!
* * *
Назавтра мы снова пришли к речке. Подходили медленно, осторожно, выглядывая из-за обрыва. Но бомба исчезла, словно её и не было никогда.
– Куда она делась? – спросила я у Борьки.
– Её увезли, – уверенно ответил он. – Наверное, на специальной машине, пока мы спали.
Мы долго стояли на берегу, разглядывая место, где ещё вчера лежала смертоносная машина. Конечно, я была разочарована, ведь такая интересная штука испарилась без следа! Но одновременно испытывала облегчение: она не взорвалась, не причинила никому вреда.
– Чего она не рванула-то? – вслух подумала я.
– Может, её сделали бракованной? – задумчиво предположил Борька. – Чтобы не взрывалась.
– А кто её сделал бракованной? – поинтересовалась я.
– Наверное, наши пленные, которые работали на немецких заводах, – ответил Борька. – Они специально так сделали, чтобы помочь нашим солдатам.
Я моментально представила себе этих пленных, худых и измученных, которые втайне от фашистов портят бомбы, чтобы те не взрывались. В моём детском сердце родилось чувство гордости за них, за их тихий подвиг.
Мы вернулись в деревню. Солнце ярко светило, птицы радостно щебетали, но в моей душе поселилось отдалённое ощущение тревоги. Весь оставшийся день я думала о том, что где-то там, за пределами нашей деревни, за речкой и лесом, была война, где злые фашисты брали в плен наших, а наши их за то нещадно били. А ещё о том, что бомба может сдуть меня, как я сдуваю огонёк свечки.
Ночью во сне я вновь видела её. Она лежала на берегу реки, огромная и чёрная, и вдруг начала расти, становиться всё больше и больше, заполняя собой весь мир. Я хотела убежать, но ноги от страха стали ватными. Я стала кричать – и бомба взорвалась, и мой крик утонул в этом грохоте.
Взрывная волна подхватила меня, понесла куда-то далеко-далеко вверх. Я видела заводы с чёрными крестами на крышах и пленных, которые тайком портили станки и уже готовые