соскочил с подоконника.
– Мисс, можете присесть, – сказал он вежливо, указывая на темно-зелёный, накрытый вязаным пледом, диван у окна в пол. – Тут, говорят, у нас самый уютный уголок в Шардене.
Гостья неловко уселась, сжав пальцы, будто боясь оставить пятна на мягкой обивке. А я уже стояла у варочного стола – длинного, тёплого от многолетнего использования магии, с тонкой латунной инкрустацией по краям. На стенах над ним висели аккуратно связанные пучки трав: полынь, сухоцветы, душица, мирион, синегривка, лунная шелуха и редкая трава тишины – все промаркированы, аккуратно связаны лентами разного цвета. Весь воздух лавки был насыщен ароматами – пряными, смолистыми, терпкими. Магия тут не витала – она жила здесь, но дремала, уютно свернувшись под прилавком и на полках, между стеклянными банками и глиняными ступками. Свет от свечей, фонариков и лампад касался всех поверхностей мягкой золотой дымкой, словно утренний туман, застывший в янтаре.
Я зажгла пламя над котелком – произнесла негромко, почти выдохом – "Ignira", – и в воздухе вспыхнула тёплая золотая искра, перешедшая в ровное, мягкое пламя, зажегшееся под медным котелком м на треноге. Торш, не вмешиваясь, смотрел издалека, со своего персонального наблюдательного пункта – подоконника, заваленного подушками – знал, что этот отвар требовал тишины и точности. Я начала с мираллы – её листья хранились в чёрной жестяной коробочке, обтянутой тканью. Листья были хрупкими, ломкими, с синим отливом. Я опустила щепоть в воду и дождалась, пока она начнёт медленно темнеть. Следом – пыльца элендры. Её я насыпала с особой осторожностью – слишком много, и отвар получится не снотворным, а парализующим – а если вдруг у травницы случайно дрогнет рука – так и вообще – смертельным. А слишком мало – и сон не наступит вовсе. Я выдохнула и едва коснулась пальцами стеклянного флакона – убийство студентки в мои планы сегодня точно не входило.
Тень лунного мха – завершающий ингредиент. Она выглядела, как клочок тумана, застрявший в траве. Чтобы его активировать, я прошептала: "Somnaria", – заклинание призыва сна – и мох осел на поверхности настоя, будто лёгкая вуаль, растворяясь, шепча что-то на языке, которого я не знала, но всегда чувствовала сердцем.
Пока настой остывал, я накрыла котелок тканью и обернулась. Адептка уже немного расслабилась. В руках она вертела один из старых фолиантов с полки Торша – «Травы при нарушениях сна». Он, хитрюга, будто знал, какую именно книгу дать ей. Я вытерла руки о льняное полотенце, повесила его на крючок и подошла к стойке, доставая маленький флакон из матового стекла – именно в такие мы обычно разливали «Полуночный отвар». В его стекле всегда было отражение – будто в нём спал чей-то чужой сон. Осталось только дождаться, пока магия уляжется. Буквально пара минут – и отвар уже был запечатан сургучом.
– Готово, – тихо сказала я, передавая флакон девушке, которая уже успела прочитать несколько страниц из книги Торша, и теперь резко вернулась к реальности, услышав мой голос – будто вынырнула