идти было намного приятнее – было прохладно, но тенлист мне не понадобился.
Совет собирался в Зале Семерых – высокой округлой комнате на вершине Временной Башни, в самом сердце Иль-де-Вирела. Я поднялась по винтовой лестнице, шагая в унисон с гулким звоном шагов других обитателей башни, невидимых в данный момент. Стража у Зала Совета услужливо кивнула мне, распахивая тяжелые, высоченные дубовые двери – каждый раз я чувствовала себя принцессой, проходя через них – древние двери закрылись за моей фигурой с величественным скрипом старинного дерева. Внутри зал был окутан свечным полумраком – несмотря на обеденное время, было немного сумрачно из-за отсутствия солнца – плящущими языками пламени на стенах и небольшим напряжением, прямо-таки царившим в воздухе. Стены покрывали старинные фрески: стилизованные изображения великих магов, богов и прообразов их магических откликов. Над всем – барельеф Ткани Снов – зачарованный, магический, похожий на звездноё небо – его нити тянулись по потолку, переплетаясь над головами присутствующих.
Во главе круглого стола – элериарх Шардена, Примарх Иль-де-Вирела, Председательница Совета Семерых, Первый Лик Совета, госпожа Ауриэль Тенцзар. Женщина неопределенного возраста с лицом, отточенным, как клинок, и серыми, сухими глазами, в которых плескалась уверенная власть, опыт прожитых лет и боги знают что еще. Я боялась эту женщину – она могла быть добра и мила с человеком, а через секунду – всадить ему клинок в сердце. На ней – неизменный темно-красный плащ Совета, и строгое серое платье – без излишеств, но с идеальной посадкой – от лучших швейных мастериц Шардена. Светлые волосы убраны в высокий, идеальный пучок, кричащий о высокой должности, чопорности и безупречности своей обладательницы. И – разумеется, ожерелье из магической стали, заключавшее в себе печать Совета – она не привлекала внимания своей яркостью, не требовала ни хвастливого величия, ни тяжелой золочёности. Это было нечто гораздо более изысканное – неформальная, почти невидимая власть, скрытая за символом, который ощущался не через внешние детали, а через внутреннее восприятие. Глаз, выгравированный на металле, казался живым – его зрачок, словно бездонное зеркало, поглощал всё вокруг, но не показывал ничего. Он смотрел не только на меня, но и в меня, проникал через оболочку, открывая то, что скрыто. Этот глаз был мудр, но и опасен, как всякая сила, что видит истину.
Его окружал круг – тонкий, почти незаметный, но строгий и целостный, как сама магия. Это был символ завершённости, олицетворение единства и невидимой защиты. Он не стеснялся своей простоты, в этой минималистичной форме заключалась сила. Круг – как та невидимая сеть, что пронизывает мир, соединяя все его части в единую ткань, и в то же время способная в нужный момент удержать хаос, прежде чем он разорвёт всё вокруг. Вдоль контура глаза в серебристом свете проступали тонкие линии, как магические потоки, невидимые, но ощутимые, тихо свернувшиеся в круге, как светлая нить, что переплетает судьбы.Он не был зловещим, но