Он не ощутил ни радости, ни ликования, когда последнее пятно взрезал свет. Тадынски смотрел на огромное пятно с серебрящимися краями и надписью в центре «Нет сигналов!».
Потом он понял, что уже не в коконе. Его тормошат, хлопают по плечам. Какие-то улыбающиеся лица. Но все до единого бледные… Появляется знакомый интерьер подводного дна, какой-то зал, в котором не протолкнуться от большого количества народа в разнообразных мундирах.
Все картины уплывали куда-то вдаль. Затихали звуки, доносящиеся из них. И в итоге осталась только одна – знакомый белый пляж и изумрудный океан. Тадынски думал недолго. Все равно это было единственное знакомое место во всей этой темной бездне, на дне которой он был.
Он со спокойной душой шагнул на знакомый берег…
Глава Четвертая
– Вы ничего не напутали? Может быть это какой-то сбой?
Старушка-хищница отрицательно качнула головой.
– Ошибка исключена.
– Но ведь никто не знает, что он находится здесь!
– Значит не от всех мы смогли закрыться, – Мадам Бови уставилась взглядом в переносицу своему собеседнику. – Герхард, у меня, как всегда нет времени, поэтому давайте разберемся с этим побыстрее.
Герхард Рутерр, божий дар в мире нейрохирургии, по-детски поджал губы. Шел ему уже шестьдесят второй год, но от подобных несолидных жестов он и не думал избавляться. За его практически полное всезнание и всёумение в мире нейрохирургии ему прощалось многое.
– Тебе придется подождать, – сдался Герхард. – Процесс вывода из реанимационной капсулы займет часа полтора.
– Я подожду.
Герхард и его помощники справились за час. Все это время Гретта Бови просидела неподвижно, хотя вызовы на ее имя сыпались постоянно. Ей не было нужды отвлекаться на коммуникатор – он давно был имплантирован под кожу. Очень экономило время.
В зал ожидания вернулся Герхард, такой же стерильный, как и все вокруг.
– Пойдем, Гретта, – хирург сделал приглашающий жест. – Правда, так и не понимаю, чего ты собираешься добиться. Мы же разобрали его буквально на составные…
– Герхард, твоя профессия убила в тебе надежду на случай. Моя работа тоже старается это сделать, но я ей не позволяю.
Герхард крякнул – то ли усмехнулся, то ли не поверил. Он остановился возле прохода и отступил в сторону. Мадам Бови шагнула сквозь полупрозрачную мембрану, почувствовав, как по коже и волосам прошлась жесткая «расческа» поля, которое отвечало за полную очистку от посторонних элементов. Разведчица ощутила на всем теле тонкую пленку, которая не пропускала телесные испарения. Она знала, что пленка рассеется уже через полчаса.
На сложном ложе из парящих в воздухе эластичных пластин лежал инспектор соцрега Ивор Тадынски, над приведением в норму которого, вот уже два месяца бились лучшие умы человечества. Разведчица не почувствовала общим счетом ничего – слишком уж инспектор был похож на статую. Она достала из кармана какую-то вещицу и,