здесь навсегда.
Завтрак прошел. Пришло время досуга и развлечений. Но я ждала 11 утра. Для всех обход уже был, а мне даже температуру не померили, что совершенно из ряда вон для нашей медицины. Мне подумалось, что это факт моего особого здесь положения. Надо сложившейся ситуацией пользоваться.
Без дела я слонялась по общей комнате, вспоминая ее описание из «Гнезда кукушки». Книгу эту я читала всего раз, но как оказывается врезаются в память подробности… Страницы чужих фантазий стали реальностью. Стены, люди, обстановка спрыгнули со строк и затащили меня в свою неуютную берлогу. Рва-ать, рвать когти отсюда. Без пятнадцати. Сорок шагов в одну сторону, сорок в другую. Медленно тянется время. Кто-то терпеливый вырезал его из каучука. Без десяти. Еще шаги, шаги, шаги. Все новое вокруг меня, все такое интересное. Прямо сейчас взвою, до чего оно мне интересно. Без пяти… И снова тягомотина ожидания. Без одной. Все. Кажись можно. Я даже думаю, что сейчас самое подходящее время посетить нашего доктора.
Иду по коридору. Двери, двери, двери, двери. Кот Хайнлайна сошел бы с ума от такого числа дверей. Презабавно сходить с ума в доме для умалишенных. Иду прыскаю в кулачок от смеха. Вот дура.
Справа нужная мне. Стучу. Момент ожидания ответа. Заглядываю. Светло. Видны только контуры фигуры доктора, потонувшие во взвеси воздушной пыли, зависшей в лучах мутного солнца, проглядывающего из осеннего окна. Имя доктора мною позабыто напрочь. Надо подумать, как к нему обращаться.
– Здравствуйте, дорогой.
Я улыбаюсь. Я делают вид, что счастлива от того, что он на месте. Он тоже в настроении.
– Разлюбезная моя, входите.
Память начала понемногу проясняться. А точнее, на рабочем его столе я разглядела табличку, «Шереметьев Николай Осипович».
– А вчера вы представились, как «Николай Иванович».
– Прозорливая моя, я так рад, что вам стало лучше. Это был маленький тестик на внимательность.
– Рвете шаблоны?
Доктор, не отвечая, снял табличку, убрал ее в ящик, достал тонометр, замерил мое давление, постучал молоточком по рукам, по коленям, поводил им у меня перед глазами. Сказал: «Так-так». Черт, это «так-так» хуже, чем «ну вы же понимаете, случай сложный».
– Сегодня мы с вами проведем более продуктивную беседу. Берите ручку, заполняйте анкету. И приступим.
Я взяла письменную принадлежность, покрутила ею, почесала намечающиеся между пальцами перепонки. Это такая отличительная черта приморских жителей, как и, собственно, трахейные жабры, пока, слава всему сущему, не действующие, но их чесать прилюдно – совсем перебор. Посмотрела на шарик в кончике стержня. Собралась с духом.
– Николай Иванович, мне кажется, что я к вам попала по ошибке. Как бы нам это недоразумение исправить?
– Алиночка, никакой ошибки нет, вы находитесь там, где и положено.
– Но я же нормальная, у меня адекватный ход мыслей, первоклассная цепкая память, никаких проблем с психикой и нет психосоматических