душевный подъём. Стоило предположить, что хитрожопая леди подмешала туда какой-то чудный порошок, да вот только бутыль была запечатана – он сам видел. Придётся принять это свойство как данность и использовать в сугубо корыстных целях.
Омма. Омма… Что-то внутри откликалось на это имя. Подобного Блак никогда раньше не чувствовал, хотя встречал на пути парочку одарённых. Это знак? Это зов? Нет, скорее ловушка.
От размышлений Блака оторвала служанка, что принесла ужин: запечённого с яблоками фазана в гарнире из сладкого картофеля с розмарином. Блак съел всё подчистую и довольно рыгнул. Вкусно быть благородным, дипсад его дери. Что ж, теперь можно полежать немного, пока птица уляжется в желудке; ночь обещает быть муторной и выпьет из него все силы до капли, а может, даже отожрёт часть его самого. Его охваченного ненавистью разума.
Был только один способ проверить, что это за чувство. Если он окажется прав… Быть может, получится сделать что-то более достойное, нежели обыски бедных борегцев.
Блак не солгал Фэйлин: он и правда ни разу не был в Хельте. Но был в станице Морошковой, что в двух днях пути от Гурима. Там, помнится, были на редкость высокие сосны, взобравшись на которые, можно было видеть округу на лигу окрест. Глядишь, и до Хельтской крепости достать взглядом получится.
***
Путь от Борега до Гурима потребовал три скачка. Выполнив последний, Блак облизнул верхнюю губу и понял: из носа пошла кровь. Пустяк: отрезок от Тантерна до Рига был куда больше, и он пережил его. Уцелел. Значит, справится и сейчас.
Шаг в пустоту. Нечто жуткое, древнее коснулось нутра, поворочало кишки, заскребло под сердцем, но отпустило и выплюнуло на холм перед станицей Морошковой. Он отбежал как можно дальше от укутанных ночной тишиной избушек и высморкался под куст рябины; ствол дерева окропили кровавые пятна, и Блак, рисуясь, посвятил эту жертву Чёрному богу.
– Даруй свободу слышать рокот древней магии, – прошептал молитву и прислушался к ощущениям; боли не было, сознание не туманило, и лишь носовое кровотечение напоминало о том, чьей силой он пользовался.
Он побежал через лес на своих двоих – воровать коня было бы лишним риском. Ночь только началась, но он торопился: кто знает, сколько времени потратит там, за толстыми каменными стенами, которые ещё предстояло разглядеть. Забравшись на вершину холма, он ловко вскарабкался на сосну: пальцы в грубых перчатках не скользили по коре, а обитые металлом носы сапог – обновка, леди Фэйлин одобрит – обеспечивали неплохую сцепку. Рывок, ещё рывок – и вот он в чаше, что образовывала раздвоившаяся верхушка дерева. Он выбрал неплохую сосну, да не идеальную: отсюда в свете звёзд была видна лишь далёкая опушка леса, над которой трепетал дымок от костра. Блак сделал шаг; кровь забурлила от ощущения падения, но он лишь моргнул и оказался на той самой опушке. Парочка охотников заорала, стоило только мужику в чёрном плаще упасть из ниоткуда прямиком им на голову. Свист клинка – и вот один из них упал, пуская ртом красные пузыри. Второй успел воздеть руки и взмолиться