и не могла себе позволить лишнего, хотя страшно любила именно кусковой сахар и видела его даже во сне).
Эта идиллическая московская картина и дальше продолжала бы развлекать окружающих, если бы в проеме автоматической откатной двери не возникла высокая зареванная девушка с разбитой губой и растрёпанными волосами.
Поля, ворвавшись как ураган, начала сбивчиво тараторить обо всем, что ей известно, однако разбитая губа усложняла взаимопонимание с чайной смаковницей, и она очень быстро сорвалась в истерику, что сделало объяснение окончательно невозможным.
В результате после нескольких безутешных попыток объясниться она услышала громогласное: «Там посидите», – увидела в отверстии прозрачного ограждения стойки регистратуры указующий перст, который отправлял ее в зону ожидания.
Пытаясь успокоиться и сосредоточиться, она начала ходить из угла в угол, но то и дело попадала под ноги врачей и мешала проезду каталок; один из особо нервных медбратьев направил ее в сторону небольших кушеток в зале ожидания, и в конце концов она села на одну из них.
Сестра в окне сказала, что сейчас информации по требуемому пациенту у нее нет, но как только что-то прояснится, она позовет. Сейчас единственное, что могла Полина, – это успокоиться и ждать. Но какое, к черту, спокойствие – она пыталась понять, откуда у Валеры пистолет. Если бы он был у него, он бы рассказал об этом, может, это реквизит для съемок, но в сюжете нет оружия или стрельбы, для чего оно могло ему понадобиться, совершенно неясно.
На соседней кушетке сидела полная женщина маленького роста. Она еле заметно раскачивалась вперед и назад и чуть слышно подвывала, но слез в сощуренных пересохших глазах уже не было. Полина встретилась с ней взглядом, и женщина начала причитать вслух:
– Да как же это, как же это, что же это, Коля, – эти монотонные причитания нагнетали нервозность, и Полина почувствовала, что у нее начинают трястись руки. – На кого ж ты меня оставил, как я тут без тебя?
– Женщина, успокойтесь, что вы раньше времени его хороните, не каменный век, у нас лучшие врачи и самая современная больница. Идите воды выпейте, – пыталась успокоить ее старая уборщица, моющая пол в приемном покое.
Но истерика женщины только усиливалась, в какой-то момент ее высокий, воющий голос стал таким громким, что заглушил звук раций забегающих врачей «скорой помощи». Она напоминала похоронную плакальщицу, которых Полина видела в деревне, и ей начало казаться, что она сама находится на похоронах.
– Да замолчите вы! – прокричала Полина, глядя на плакальщицу волчьим взглядом, и слезы предательски брызнули из ее глаз; она с силой сжала челюсти, так что из разбитой губы снова засочилась кровь, встала и несломленной походкой вышла вон, не проронив больше ни слова.
Холодный воздух окатил ее, и она, гордо стоя у огромной полукруглой колоннады старинного дома графа Шереметева, изо всех сил сдерживала рыдания. Подняв глаза, чтобы накатившие слезы не пролились, а впитались обратно, она увидела на круглой лысой ротонде распятие –