но постеснялся спросить, к какой иконе поставить. Повернувшись к царским вратам, некоторое время растерянно смотрел на взирающие из золотых и серебряных окладов лики Богоматери с младенцем, святых чудотворцев. Взгляд упал ниже, на медный квадрат с рядами гнёзд для свечек, кое-где уже занятые горящими, напротив фигурки Распятого, шагнул к нему, оплавил нижний кончик своей свечи от уже пылавшей и поставил перед Распятым. Что-то надо было ещё сделать перед тем, как совсем уйти и оставить огни Бабе-Яге. Ах да, хотя бы перекреститься. Впервые!.. Преодолевая какое-то лёгкое сопротивление непривычному движению, неуклюже, будто медвежью лапу, сам себя смущаясь, он поднял руку, прикоснулся ко лбу, животу, правому и левому плечам и почувствовал будто что-то перестало давить на плечи и стало легче дышать. А в вышине под куполом всех справедливо судил грозный Спас-Вседержитель на троне. А в центре голубого купола взлетал белый голубь. Артур вышел из прохлады храма на ступеньки и зажмурился от обилия света. Купол земного неба был такой же безоблачно голубой, но его перечёркивала белая полоса инверсионного следа реактивного истребителя. Воздух вдруг вздрогнул от удара: пилот преодолел звуковой барьер.
Свидание с марком аврелием
Перейдя через пшеничное поле, он спустился к ручью по поросшему тонким березняком оврагу. Осень уже коснулась природы, и то тут, то там среди ещё зелёной листвы светились жёлтые пряди.
После четырёхкилометровой прогулки через лесные посадки и поле ноги отяжелели. Обычно отсюда он поворачивал обратно, но сегодня решил пройти за ручей, где высился настоящий вековой смешанный лес. Раза два-три он ходил туда, но недалеко, а сегодня вознамерился шагать до настоящей усталости и, возможно, совершить какие-нибудь личное географическое открытие.
Перед предстоящим переходом он присел отдохнуть на обломок старого дерева. Прошёл час, как он вышел из дома: тогда, как обычно, перешёл шоссе, за которым начинался лес, дубрава. Он любил эти одинокие прогулки, когда, перейдя через шоссе, будто проходишь сквозь какую-то невидимую мембрану, и сухой воздух, пахнущий цементом, пылью, а то и горячей сталью, когда ветер задувал от заводов, менялся на настоянный духом разнотравья, полевых цветов и полыни. А когда он входил в сосновые «ёлочки», то чувствовал, как целебный хвойный дух вливается в кровь с каждым вдохом и достигает мельчайших пор тела.
Сидя на куске дерева, он продолжал думать о позавчерашней удаче: в букинистическом отделе книжного магазина купил зелёную книгу в твёрдом переплёте из серии литературных памятников – Марк Аврелий «Наедине с собой». Отрывки книги он читал раньше, а сейчас можно было читать не торопясь, вдумчиво. Само название будто говорило о склонности автора к одиночеству, которому и сам он был не чужд: одиночеством в этой жизни он одновременно и страдал, и наслаждался. И такие вот лесные прогулки были выражением этого