как увидел в аквариуме – из заднего конца брюшка пучеглазой гуппи вылетел серый комочек похожий на запятую, за ним следующий. – О, наша рыбка рожает, это мальки! – сказала мама. Комочки вылетали один за другим, рассеиваясь вокруг гуппи, но тут я увидел, как она глотает тех, которые оказались перед ней. – Мам! – в негодовании воскликнул я – да она же своих мальков жрёт! – Есть яичницу мне расхотелось. – Как же так?! – В мире рыб человеческие понятия морали отсутствуют! – усмехнулся сидящий рядом папа, с удовольствием уплетая свою порцию яичницы. – Нет добра, нет зла, нет любви… – Значит, они не любят своих детёнышей? – Не любят, – подтвердил папа – я ж сказал, у них понятия любви отсутствуют. – А почему у них нет, а у нас есть? – Вы биологию ещё не проходите? – Нет. – Вот то-то и оно, – сказал папа, усмехаясь. – Эволюция!!
Когда человек принял вертикальное положение, таз у него уменьшился и стало гораздо трудней рожать – человеческие младенцы появляются на свет маленькие, недоразвитые и их ещё года два надо докармливать, защищать, на ноги ставить, беречь – отсюда и человеческая любовь появилась. – он взял маленький сачок, стал отлавливать новорожденных и переносить в другой заполненный водой чистый куб. – Да, – вмешалась мама, – только вам, мужикам, не понять, чего мы переносим, я так кричала, что сорвала голос и с тех пор петь не могу. Папа не обратил на неё внимания – последнее время они часто ругались, и то и дело звучало слово «развод»! – Да, – задумчиво произнёс папа, а вот этого и вся человеческая мораль пошла – Онегины, Татьяны, клятвы… А ведь это уловка эволюции – любовь. Приём для нового перемешивания генов в поисках новых комбинаций в поисках нового более совершенного вида! Клянутся любить навек и никогда эта клятва не исполняется. Приманка такая у эволюции: просто – выполнили своё дело, и огонёк остывает, гаснет как ни крути! – Тебя противно слушать! – сказала мама. Отец встал из-за стола.
– Надо мне ещё в больницу на совещание сходить. Он надел свой синий плащ, синюю шляпу. – А ты сходи-ка за картошкой, – сказала мне мама. Я выходил из подъезда вслед за отцом. Отец меня не видел, однако направился он не в больницу, а повернул налево, дошёл до следующего подъезда и скрылся в нём. Я знал, что там квартира детского хирурга, женщины с суровым лицом. Раза два я их видел вместе, однако маме ничего не говорил. Развода однако всё-таки не состоялось: жизнь так и шла по накатанной колее: день походил на день, и ничего не менялось: я ходил в школу, дымили заводские трубы и иногда пахло железной гарью.
Только после того дня интерес к аквариумным рыбкам у меня вдруг пропал, и я скоро вылил воду с рыбками в унитаз, а камешки из Коктебеля и два коралла вернул в коробку, где они лежали раньше.
Тётушка Сирануш
Тётя Сирануш лежала на диване и смотрела чёрно-белый телевизор последней марки «Рекорд», подаренный