бросают целыми.
Семён, кашляя, с отвращением выбросил окурок и, медленно обшаривая взглядом редкие кусты, пошёл, еле переставляя ноги. Эх, пивка бы, или чего покрепче! Сразу бы организму полегчало…
И, само по себе, представилось: высокий бокал, и пиво в него льётся, фыркает искрящимися пузырьками, шипит оседающей шапкой белоснежной пены. Делаешь несколько жадных быстрых глотков, ощущая горьковатый холодок внутри, и ещё, вроде, совсем ничего не происходит, но самовнушение сделало своё дело, сознание успокаивается, а с ним и весь организм, и уже тянет закурить. Ещё пара глотков – теперь обстоятельнее, растягивая удовольствие, и можно поговорить с кем-нибудь «за жизнь».
Семён мысленно «допил» пиво и, вздохнув, сглотнул тягучую слюну. Почудится же, как будто и впрямь бокал в руке держал.
Мокрые лавочки были пусты. Семён старательно раздвигал ногой голые кусты, нависшие над бордюром, с надеждой осматривая каждый из них. Голова превратилась в тошнотворно пульсирующий нерв, болела всё сильнее и сильнее.
И тут, повернув на нужную ему аллейку сквера, Семён встал как вкопанный. На ближайшей к нему скамье стояли, охлаждались две бутылки пива.
«Балтика, тройка…» – намётанным взглядом определил он.
Обладатель сокровища обнаружился рядом, на скамейке. Одетый в длинный, добротный кожаный плащ, мужик, запахнул на шее пушистый мохеровый шарф и пристально посмотрел на Семёна.
«Во даёт! И не жалко ему плаща?» – мелькнуло у Семёна в ноющей голове.
Он, не спеша, словно нехотя, подошёл к ободранной влажной скамейке, неловко присел на краешек, покосился на пиво и втянул в себя воздух. Выдохнул протяжно, с еле слышным стоном, что вместе с целенаправленным взглядом, конечно же, означало тяжкие похмельные муки.
Мужик – это ощущалось сразу – был при деньгах, что ему стоит подлечить несчастного, поделиться спасительной влагой, хотя, с другой стороны взглянуть – нынче не спокойные времена соцзастоя, сейчас каждый сам по себе. Не смог на головы других вскарабкаться, зацепиться за жизнь эту дерьмовую – сдыхай, падла, никто на помощь не кинется.
«Не даст…» – решил, было, Семён, но кожаный плащ неожиданно засуетился, бормоча: – Конечно, конечно… – и полную бутылку взял да и пододвинул к Семёну.
Парень в удачу поверил сразу, торопливо, пока мужик не передумал, поддел зубами крышку, шумно глотнул… и уже не останавливался, пока последняя капля не скатилась на язык.
Опустевшую тару Семён отдавать не стал, положил бережно в кулёк, с симпатией взглянул на мужика.
Сосед неторопливо доцедил пиво, поставил бутылку на скамейку, и снова пристально оглядел Семёна.
Тому стало не по себе.
Очень нехороший был взгляд.
Неприятно оценивающий и в то же время – злорадный.
Повеяло от мужика еле угадывающейся опасностью, что-то тяжёлое, безумное, затаилось в глубине его тёмных глаз –