к самопределению делаются разными акторами в ходе борьбы и сопротивления режимам управления. Все, что может аналитика управления, – анализировать рациональности сопротивления и порождаемые ими программы, а также выявлять, что стоит на кону и каковы последствия такого мышления и действия.
Вот что, думаю, имеет в виду Фуко, говоря о «ставках» этого типа анализа в «Что такое просвещение?» (Foucault 1986b:47–48; Фуко 2002: 354–355). Ставки аналитики управления связаны с вопросом о том, как практики управления – включая практики самоуправления – формируют и усиливают способности и автономию индивидов и коллективов, а также как они приводят к тому, что он называет «интенсификацией властных отношений». Проясняя, как действуют режимы практик, мы приходим к пониманию того, как связаны формы господства, отношения власти и разные виды свободы, как с такими режимами борются и как им сопротивляются, а значит, приходим к пониманию, как можно было бы действовать по-другому. Благодаря усиленной способности размышлять над тем, как мы управляем другими и собой, мы можем занимать экспериментальную позицию для испытания пределов наших рациональностей управления, форм власти и сопутствующего им господства. Таким образом, мы сможем изучать возможности иного мышления о воздействии на свои и чужие действия. Иными словами, аналитика управления способна послужить моральным силам тем, что позволит нам изучать истоки руководства другими и собой, а значит, и возможность мыслить и действовать по-новому. Некоторые из этих новых способов мыслить и действовать могут касаться того, как подвергаются трансформации отдельные формы отношения между свободой и господством. В итоге аналитика управления служит вовсе не чистой свободе за пределами управления и даже не позиции сопротивления господству (несмотря на некоторые комментарии самого Фуко), а как раз тем «моральным силам», которые усиливают и расширяют наши способности к самоуправлению, благодаря способности понимать, каким образом мы управляем другими и собой. Следовательно, эта аналитика совершенствует способности рефлексивной практики свободы и обусловливаемые ею акты самоопределения, не предписывая при этом, как эта свобода должна реализовываться.
Аналитика управления устраняет «естественность» и «самоочевидный» характер существующего порядка вещей. Тем самым она проблематизирует практики управления и показывает, что вещи могут быть другими, чем они есть. Вместо того чтобы навязывать позицию против форм господства в целом (в виде предписания «сопротивляться всякому господству» или «минимизировать всякое господство»), она открывает нам господство как контингентный исторический продукт, который потому надлежит ставить под сомнение. Аналитика управления не дает универсальной инструкции, каким мог бы быть результат такой процедуры. В этом смысле ее нормативность заключается в «образцовом критицизме» (Owen 1995), а не в основополагающей критике и предписаниях. Это значит, что аналитика управления вскрывает