и управления, и о каком стиле генеалогии идет речь. Вторую задачу можно назвать саморефлексивной: чтобы утвердить эту аналитику управления в качестве инструмента критицизма, необходимо реконструировать и ясно описать интеллектуальную, этическую и политическую ситуации, в которых она находилась.
В этой главе я буду обсуждать разные стили генеалогии и их этико-политические позиции, чтобы понять, как аналитика управления и либерализм возникли во Франции 1970-х годов, и выявить критический импульс генеалогии.
Генеалогия и управление
При каких условиях и как генеалогия пришла к постановке вопросов управления и занялась проблемами либерализма? Как аналитические ресурсы генеалогии оказались применены к нашему «политическому разуму», если использовать центральный термин одного сборника (Barry et al. 1996)? Что это за способ исследования – генеалогия? Одна ли у него версия или несколько? Эти вопросы интересны не только с академической точки зрения. Они указывают на целый комплекс проблем политической и интеллектуальной ориентации генеалогии, понятой как «история настоящего», и ее этоса и способа понимания собственных целей и саморефлексии. Если «критическая теория» Юргена Хабермаса опирается на метаисторический подход к освободительному измерению всего социального поведения, понятого как коммуникативное действие, то генеалогия Фуко рассматривает историчность поведения сквозь призму собственного частного набора этических и политических интересов, «укорененных» в настоящем. Я предположу, что Фуко и его коллеги пришли к проблеме управления на стыке особого стиля генеалогии и особого комплекса историко-политических условий, которые, вслед за Колином Гордоном, можно охарактеризовать как условия «ограниченной политической неблагоприятности» (Gordon 1986: 79). Мы можем сделать вывод, что эта генеалогия управления процветала именно в тех ситуациях, в которых независимая левая интеллектуальная культура в той или иной степени противостояла вновь усилившемуся и воинственному либерализму, распространенному в большинстве стран англоязычного мира в 1980– 1990-х годах. Условия этой генеалогии помогут нам прояснить этос или этическую ориентацию среды, в которой родилась аналитика управления.
Для начала рассмотрим разные стили исторического письма и историко-политического анализа, они позволят нам локализовать этот интерес к генеалогическим исследованиям. Гордон (Gordon 1986: 77–80) отмечал, что в XX веке есть несколько примеров генеалогического жанра в исторических текстах. Хотя чаще всего они связаны скорее с либеральной традицией, есть ряд немногочисленных неортодоксальных образцов левого толка. Первый выделяемый им тип генеалогии – «семиология катастрофы». К нему относятся работы немецких и австрийских эмигрантов 1930-х годов. Он преодолевает границу между левым и либеральным и включает в себя Франкфуртскую школу, Карла Поланьи, Эрнста Кассирера, Александра Рюстова и Фридриха фон Хайека. Эта генеалогия обращается к настоящему сквозь