не станет.
– А что конкретно вы делаете? – продолжил расспросы студент.
– Думаю, вы сами ответите на свой вопрос после того, как начнете здесь работать.
– Я разве начну работать здесь? – в недоумении спросил Пол, посмотрев на профессора. Тот ещё шире улыбнувшись, поспешил дать ответ:
– Только если сами того пожелаете, мистер Гудвин. Но знаете, вы бы мне очень помогли. С вашими знаниями – ведь это о вас отзываются так лестно все преподаватели? – с вашими знаниями мы могли бы продвинуться в наших исследованиях очень далеко.
– Мне всё-таки не очень понятно, чем именно вы здесь занимаетесь, поэтому я не могу вам дать какого-либо ответа. Я же не могу есть старый хлеб, не посмотрев перед этим, не покрылся ли он плесенью.
– Ооо, вы правы-правы, только это всё такие мелочи, о которых вы в полной мере узнаете в первый же день своей работы здесь, – будто бы пытаясь ухватиться за ускользающую надежду, но, не делая их этого серьезной проблемы, проговорил Хованьский. – В двух словах и не объяснишь. Мы работаем с людьми: узнаем, как протекала их болезнь, пытаемся выяснить её причины, последствия; в общем, если хотите, занимаемся статистикой. Ставим небольшие опыты. Немного занимаемся химией. Если бы в нашу группу вступил ещё один одаренный человек, я бы просил у директора школы ещё кабинет кабинет под лабораторию.
– Вы, всё-таки так ловко ускользаете от ответа, – с дружеской улыбкой заметил Пол, но Хованьский этого не оценил; вперив в него гневный взгляд, однако только на мгновение, профессор так же весело ответил: – Скрывать мне нечего, мистер Гудвин, приходите к нам и вы сами всё увидите и узнаете.
– Не хочу вас огорчать, мистер Хованьский, но я откажусь. Не вижу себя в лаборатории, вашей или какой-либо другой. Я всегда хотел лечить людей, а не придумывать способы лечения или… немного заниматься химией… Это не для меня.
Уговаривать профессор не стал. Трудно было понять реакцию этого человека в тот момент, но Полу отчетливо показалось, что после его слов преподаватель мгновенно потерял к нему интерес. Он лишь секунду изучающе посмотрел на парня, затем просто отвернулся и, занявшись копанием в груде разбросанных бумаг, сухо завершил их разговор: – Ну что ж, выбирать вам. А теперь мне нужно заняться делами.
Гудвин, ничего не ответив, вышел из лаборатории, недоумевая, что могло вызвать такое переменчивое поведение профессора по отношению к нему. После этого разговора Хованьский принял окончательную сторону в общении с Полом. Не то, чтобы он стал к нему плохо относиться, это произошло немного позже, поначалу преподаватель перестал замечать отказавшего ему студента, хотя тому было наплевать на это обстоятельство, равно как и на работу в лаборатории.
Учеба затягивала, Пол узнавал о школе всё больше и больше. Не стремясь попасть в круги сплетен, он, тем не менее, слышал от своих сокурсников рассказы о преподавателях и конкретно