вас прошу, иначе наш разговор не продолжится. Дайте мне свою работу. Так… так… вот вы пишете, что смертельный страх является самостоятельным симптомом angina pectoris. Кто вам сказал такую откровенную чушь?
– Вы правы, что этого нигде не написано, но такой вывод я сделал сам на основе многочисленных…
– Да, вот ещё… вы обвиняете медиков прошлых лет, я бы даже сказал, прошлых веков, в том, что они, не имея достаточных знаний, прописывали больным ненужные им препараты, часто им вредившие.
– Разве вы с этим не согласны? – не понимая претензии преподавателя, спросил Пол. Студенты внимательно следили за спором.
– Вы же сами подтвердили, что эти доктора могли ошибаться, так зачем вы на них ещё клевещете. Или думаете присвоить себе таким образом сомнительную славу. Тем более, вас не просили приводить собственные соображения и выводы. Вам дали задание сделать подробный доклад на тему развития знаний и методов лечения angina pectoris, который был бы впоследствии помещен в наши школьную книгу по истории медицины.
– Я прекрасно помню, что мне задавали, но я не сделал ни одной ошибки! То, что я выразил собственное мнение, можно потом будет и убрать, меня это не волнует. Но я прочитал этот доклад перед курсом и хотел показать всем, что…
– Что думаете об этом вы? Прекрасно, тогда вы лучше подойдете нашей мэрии, чем нашей школе. Там позволительно говорить сколько угодно и кому угодно то, что думаете.
Рассерженный, Пол, направился к выходу, но, уже взявшись за ручку двери, остановился, пристально посмотрев на профессора. Его до глубины души задели слова Хованьского. Мужчина знал, что профессор не прав, и лишь ради того, чтобы Сариту, поведавшему невзрачный рассказ о скарлатине, поставить больше баллов, он нашел в докладе Гудвина выдуманные ошибки. В аудитории повисла тишина. Взоры студентов были обращены к Полу, который над чем-то раздумывал. Наконец, он повернулся к товарищам и стал громко говорить.
– Друзья, а вы знаете, что профессор Хованьский не честен с нами? Вы знаете, что он уже очень давно, полагаю, с момента поступления Сарита в школу, проталкивает его к званию лучшего студента курса, отводя от него всякие неприятности в виде…
– Прекратить! – вскричал, подпрыгнув на стуле, взбешенный Хованьский. Таким, как сейчас, его никто никогда не видел. Сарит, нервно поглядывая то на отца, то на Гудвина, поднялся и сделал два шага в направлении кафедры, попытавшись надеть на себя маску оскорбления словами Пола. Остальные молчали.
– Что, профессор, вы не ожидали, что кто-то скажет вам такое! Сарит, можешь не спешить, я бы сам подошел к тебе! Что ты остановился, неужели ты боишься быть оклеветанным?
– Не смей так говорить! – как можно смелее и грубее ответил Сарит, продолжив спускаться к Полу.
– Гудвин, ты будешь отчислен за такое поведение! – не унимался профессор. Пол не обратил на его слова никакого внимания.
– Ну,