более симпатичной – её лицо было сильно опухшим и заплаканным, щеки от частых слез были красными, а глаза упорно не хотели смотреть вверх.
– Что вам? – сонным сухим голосом поинтересовалась девушка.
– Мисс Лонгман?
– Да, это я.
– Мы журналисты из газеты «Нью-Йорк ивнинг пост». Меня зовут Ханна Гудвин, а это – Джон Бигелоу. Мы хотели бы поговорить с вами по поводу вашего дедушки. Ваш адрес нам дали в газете, где работал ваш дедушка, но мы вас по нему не нашли. Мужчина, живущий по соседству с тем домом, куда нас направили, сказал, что сейчас вы проживаете здесь.
Девушка не знала, что ответить. Было видно, что она не желала кого-либо видеть, но немного подумав, промолвила: – Хорошо, проходите, раз вы даже мистера Питкинса побеспокоили.
Ханна вошла, а Джон ещё некоторое время стоял у порога, вытирая свои прежде блестящие туфли, которые потеряли весь свой лоск после прогулки по набережной и от которых теперь шел неприятный запах.
Пока двое незнакомцев сидели на старых стульях в гостиной, хозяйка дома делала им и себе чай.
– Ханна, ты мне так и не ответила, зачем мы здесь! – тихо проговорил мужчина.
– Это внучка умершего журналиста, о котором я хочу написать, – разглядывая бедно обустроенную комнату, ответила журналистка.
– Вон оно что… А я, увидев её, не мог понять, почему же такая молодая девушка так плохо выглядит. Ты уверена, что сейчас её стоит беспокоить?
– Надеюсь, что она уже немного отошла, потому что кроме неё мне никто не сможет дать достаточно информации! Постараемся вести беседу аккуратно.
Мужчина вертел головой, рассматривая комнату.
– Как же бедно она живет. Неужели и этот журналист жил здесь; он же вроде бы был известным в своих кругах человеком, неужто ему не платили?! Тебе не кажется это странным, Ханна? – будто бы сомневаясь в чем-то, прошептал Джон.
Квартира девушки представляла собой подобие хорошо обставленной пещеры. Голые стены с кое-где обшарпанной побелкой, никакой мебели, кроме большого шкафа, занимавшего треть гостиной, двух уже занятых стульев и миниатюрного деревянного столика, расположившегося у окна с потушенной свечкой на нем. Единственное окно в гостиной выходило на реку, и, как подумал Джон, наверняка в него никто не смотрел, до такой степени оно было грязным. Дверь в комнату была распахнута, журналисты увидели ещё один стул и кровать, одиноко занимавшую половину помещения. На стуле были неровно сложены несколько книг, и стояла вторая свечка.
Ханна не успела ответить на вопрос мужчины. В гостиную вошла мисс Лонгман, которая слегка привела себя в порядок, стала приятнее выглядеть и даже немного понравилась Бигелоу, что ещё больше его разочаровало; он не мог поверить, что такая девушка живёт здесь.
– Не обращайте внимания на… на вот это… Мне нужно было раздать дедушкины долги, о которых я и не знала, поэтому пришлось расстаться с его