волки перестали так часто, как раньше, бывать у их поселка, и это придавало людям уверенность.
Поговаривали, что волки снова отправились за пределы долины через ущелье, а остались только те, кто не захотел уходить вместе со всей стаей. "Может, и он тоже не ушел?" – подумал Дэн и тут же обернулся, – не услышал ли кто-нибудь его мысли.
Совет старейшин, наконец, постановил дать людям больше свободы. Это значило, что можно было выходить за пределы поселка. Дэн, было, обрадовался, но тут же вспомнил, что он ограничен своим положением будущего хранителя. А так хотелось поучаствовать в какой-нибудь игре, поплавать вволю, поискать что-нибудь вкусное в лесу. Настроение испортилось. Сивилла это заметила и попыталась поднять его дух:
– Завтра мы пойдем в сторону ущелья.
Заметив, что Дэн заинтересовался, она продолжила:
– Ты там еще не бывал. Это далеко. Это там, где начинается река. Я наконец-то смогу вам это показать, пока жива. Весной там обвалилась часть берега, и охотники говорят, что там кое-что для нас есть.
– А что именно? – Лейла тоже заинтересовалась.
– Метал, из которого охотники делают наконечники для стрел.
Ни Лейла, ни Дэн ни на секунду не задумались, зачем им знать, где охотники берут то, что необходимо для изготовления стрел. Хранитель должен знать все. Хотя эта идея Сивиллы не пришлась по душе совету старейшин – зачем вести детей в такую даль? Тем более, что опасность встречи с волками все еще существовала.
Люди бывали здесь несколько раз в год, снаряжая небольшую экспедицию, состоявшую только из мужчин. Дорога и без угрозы нападения волков была нелегкая, а тут двое детей, да еще и старая Сивилла, которая уже еле двигалась. В итоге постановили, что Сивилла останется. Что же, если она считает, что Дэн и Лейла должны знать это место, значит, придется их брать с собой.
Поход выдался дальним. Они шли несколько дней, и Дэн старался, как мог не показать, что ему тяжело. Отец, казалось, следил за каждым его шагом, и это постоянно держало Дэна в напряжении. Все это время после похода за росой трех озер они почти не разговаривали, и у Дэна было ощущение, что отец ждет от него, что он снова сделает что-нибудь не так. Лейла, в отличие от него, была словно на парусах, – ведь Люк был все время рядом. Где только и брались у нее силы.
На третий день перехода, когда люди цепочкой спускались к реке, Дэн оступился и подвернул ногу. Он прошел несколько шагов, надо было ведь не отставать от остальных, но каждый шаг отзывался такой болью, что он все же остановился, виновато посмотрев на отца, который шел сзади.
– Спускаемся к реке, там разберемся, – Тэд взял его на руки.
– Не надо, я сам, – Дэн нерешительно запротестовал, но отец уже нес его, так что было поздно.
Пришлось остановиться на незапланированный привал.
Они остановились среди больших валунов, устилавших берег реки. Дэна усадили на один из них, и Лейла взялась осматривать его ногу, а потом смазывать ее мазью, приготовленной из медвежьего жира.
– Нельзя было смотреть под ноги, – с укором сказал Тэд, а у Дэна подкатился