мир осмысленно, с недетской прозорливостью и умением по-своему рассудить происходящее в семье. Был Игорь ловок в играх, изворотлив и силён в ссорах, умея противостоять сразу нескольким мальчишкам, задравшимся на него, невзирая на старшинство их, бился на равных, но и доставалось ему больше других. Особенно неукоротен был, когда задевали честь отца, хуля и злословя память о нём. И поскольку в княжьей молоди съезжавшихся к столу дяди Давыда розных и нужных ему влиятельных особ были те, что считали себя вправе облыжно поминать Олега Святославича, битвы такие возникали непрестанно.
И дяде ничего не оставалось, как удалить младших Ольговичей прочь со своего двора.
Меньшему, Святославу, показалось такое обидным, но Игорь считал это своей победой. Жизнь в зачужье была для мальчика горькой, хотя и любил он Чернигов странной, притягательной любовью, совсем так же, как любил этот город Олег Святославич.
Однако настоящим праздником жизни стал отъезд в Степь, на родину матушки.
4.
Веками жила Русь единобожием, медленно и неуклонно близясь к христианству.
Древний Бог – Трой, почитаемый всеми людьми без остатку, носил на себе святую печать троичности в Едином Сущем; а более поздний – Даждьбог, как Единое личностное, вездесущее, дающее жизнь подлунному и звёздному миру, а совсем близкий, исповедуемый землепашенной и пастушьей Русью – Див, и вовсе без каких-либо сопротивлений в сердцах людских воплотился в Единого Бога, Отца Вседержителя.
Вот почему с первых младенческих лет Руси на необъятных её просторах, среди языческих капищ19, идолов и святых дерев прорастали и тянулись в небо тесовые завершия христианских храмов. Вот почему так доверительно и легко приняла в себя Христову веру Великая Ольга, утвердившая на горах киевских не Перуна, но Святую Софию – Мудрость.
Поэтому и дано было воительному безбожнику, не единожды воздвигавшему и низвергавшему разных богов, прийти, пусть и через соблазн плоти, к единственному, поистине великому подвигу всей своей суетной и греховной жизни, крестить народ во имя Единого Бога, Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым, и во Единого Господа Исуса Христа, Сына Божия, Единородного, иже от Отца рожденного прежде всех век, и в Духа Святаго…
Но и наученный Божьим промыслом, Владимир совершил это великое деяние отнюдь не по-божески.
– Кто не придёт креститься, тот враг мне!
И хотя Русь самим Всевышним была уже приуготована к святому судьбоносному шагу, не обошёлся князь без меча и крови.
Заходил, заиграл, заплясал меч. Ох ты Сила, Силушка, Сила – с плеч голова, пред одной тобой мы поклонимся!
И крестил Владимир-князь не одною водой, крестил кровью.
Кровью крестилась уже христианская Русь, и что уготовано было ей Богом, вершил, не зная окороту, ещё и сам не узревший Веры властелин.
«Сила на силу», – говорят на Руси.
И воспротивилась вольная пастушья Русь, гонявшая бессчётные табуны коней по окраинным землям, такому крещению,