потолком замерла тяжёлая туча гашишного дыма. Чертовски красивый парень много курил, ухаживал за гостями, заботился о наличии чая, молчал и больше наблюдал, чем участвовал в общем безбашенном веселье. Мне наконец-то вновь было интересно, щекотно и радостно на душе от того, что, даже несмотря на привычную внутреннюю печаль, я могу разделять всеобщую радость и быть частью чьего-то праздника.
Весь следующий день квартира была погружена в сон, как и весь остальной мир. Уютное первое января, в отличие от дня вчерашнего, уже не требовало самых острых переживаний. Можно было расслабиться и чуть внимательнее приглядеться к тому, что происходило внутри и снаружи. Но у жильца ещё одного жильца квартиры, который обитал в загадочной комнате с плотной занавеской на двери, которого многие называли Сансей, а Макс просто «корейцем», были на этот вечер другие планы. Он приберёг для себя и тех друзей, которые упали ему на хвост, отборную кислоту, ЛСД. Её Сансею доставили прямиком из Лондона. Кроме него, в квартире оказались две девушки: Настасья Сергеевна, или Киса, очаровательная и беспрерывно щебечущая уроженка Петроградской стороны в мягкой вязаной шали с игрушечным плюшевым кроликом за пазухой, а также Лин, похожая на китаянку, заядлая любительница гашиша, с низким голосом и манерами миниатюрной пантеры. Такой гипнотической женской пластики в теле и голосе, как у неё, я ещё не встречала. Вместе с очередной затяжкой Лин начинала фразу, потом затягивалась вновь, и фраза вместе с дымом уходила глубоко в её лёгкие, а потом так же с дымом и оставшимся смыслом тягуче выливалась каучуковыми словами и едким облаком наружу. Лин засасывала. Киса же, наоборот, бодрила. Помимо них и Сансея, в квартире остался Антон. Этот чертовски красивый парень хоть и был всё так же немногословен, но, тем не менее, заметно оживлён, предвкушая, очевидно, предстоящее путешествие за пределы обыденного восприятия. За последние сутки мы перекинулись с ним от силы двумя словами. Но я заметила: на его руке висел такой же чёрно-белый амулет «Инь-Ян», как и у меня, на такой же тонкой потрёпанной чёрной нитке.
Меня тоже пригласили разделить этот химический коктейль. Такой психоделический опыт должен был стать моим первым погружением на дно своей психики под ЛСД. В теории всё было изучено давным-давно. Память о грибных состояниях отсеивала страх. Я решила посвятить грядущее переживание исключительно себе, отделиться от компании и нырнуть поглубже в свой внутренний мир, чтобы воспользоваться мощнейшим терапевтическим эффектом этого вещества и наконец-то перепрограммировать свой биологический компьютер на более позитивный лад. Но этому не суждено было случиться.
Традиционная доза ЛСД, употребляемая кухонными психонавтами, – двести микрограммов. Эффект, который это вещество производит на психику, типичен. Органы чувств обостряются: краски становятся ярче, звуки громче, запахи и вкусы насыщеннее, тактильное восприятие тоньше. То, что красиво, множится, а то, что неприятно, может стать отвратительным. Привычная автоматика тела начинает