Илья и достает из кармана кожаной куртки сигареты. Закуривает. Вторая пачка за сегодняшний вечер.
Из темноты доносятся крики-писки, и теперь кусты шуршат в направлении выхода из парка.
У Сени слабые нервы. Легко сдают. Но пить успокоительные он отказывается. Говорит, что «эта отрава притупляет ум». Я предлагала заваривать чай из мяты. Но он так и не согласился. А стоило бы. Особенно сегодня.
– Он там что – сдох? – говорит Илья – с издевкой, но слегка обеспокоенно.
– Он пережил Великую депрессию тридцатых в США, – усмехается Макс. – Думаешь, парочка наглых детишек для него проблема?
Из глубин парка доносится слабый скулеж. Сперва я замечаю красные волосы, а уже потом в темноте вырисовываются очертания Сени.
– Блииииин, – протягивает он, щупая затылок, а когда оказывается возле нас, объясняет: – Какая-то дура с перепугу шандарахнула меня бревном по голове!
Парни хохочут.
– А чего ты хотел? – удивляется Макс и пожимает плечами. – Самозащита – обычное дело в таких ситуациях.
– Ну, так я же не собирался делать им ничего плохого, блин! Просто, решил прогнать, пока тут не стало опасно…
Илья продолжает смеяться. Темные пряди выбиваются из короткого хвоста и падают ему на глаза.
– Куда уж опаснее? Злой зубастый зверь внезапно появляется из-за кустов…
– И логично предположить, что в этот момент им движут самые гуманные побуждения, – прибавляет Макс, поддразнивая Сеню.
А Сеня хмурый. Мнется на месте. Сунув одну руку в карман джинсов, другой продолжает потирать ушибленное место. И вдруг говорит со всей серьезностью, глядя куда-то внутрь себя:
– Не собирался я их есть… Хватает с меня проблем…
Парни затихают.
В тишине ожидание снова становится долгим и вязким. Я немного беспокоюсь. В этой компании на каждого приходится по порции волнения, мы все делим его между собой. Но эти болваны хотя бы могут курить. И Сеня просит у друга сигарету. Мне дико хочется последовать его примеру, но я не могу. Обязалась бросить и держусь с того самого дня, как Майка поселилась у меня дома. Макс в курсе моего самопожертвования, поэтому на протянутую Ильей пачку отзывается отказом. И снова косится на меня, как будто ожидает благодарностей и радостного вопля. Но я по-прежнему молчу.
Не нужно мнить себя моим спасителем. Я бы не сорвалась, даже если бы Макс запыхтел вместе со всеми. Потому что в тот момент я думаю о Майе, и мои чувства к ней сильнее земных притязаний.
А Макс не прекращает глазеть. И уже шуршит пакетом с печеньем, протягивает мне, предлагает… и раздражает, заставляет гневно выпустить из легких воздух, когда…
– Будешь?..
Вопрос так и повисает между нами, оборванный резким взрывом песка и пыли от удара чего-то тяжелого, рухнувшего из-под темного небесного полотна на землю в паре метров от нас.
– Твою мать, Ваше Величество!
Пыль