Маргарита.
– Нет, не с легкостью, – искренне ответил Захар. – Я буду по тебе скучать. И по Сонечке – тоже. Но жить с женщиной, которая хочет, чтобы я ушел и все время чувствовать, что я ей неприятен, – я, конечно же, не смогу. Я уважать себя перестану.
Ну, а дальше (ломать – не строить!) все покатилось как с горы на Сонечкиных саночках. Через два дня Захар собрал свои скудные пожитки (грязные и чистые – отдельно), предложил Маргарите совершенно по-дружески, без тени обиды на роль изгнанника, распить с ним за последним завтраком прощальную бутылочку пива (но Маргарита предпочла кофе), потом лобызнул Маргариту в щечку, а Сонечку – в чистый лобик, не забыл поблагодарить Маргариту за столь долговременный приют – и отбыл в неизвестном направлении, предварительно испросив разрешения хоть изредка совершать телефонные «визиты» («я же к тебе так привык!»)
Маргарита, которой (несмотря на тошнотворную неприязнь) было жутко жать вновь оказавшегося бесприютным (по ее вине!) рыжего толстяка, на редкие телефонные контакты согласилась…
Еще через пару недель Маргарита препоручила Сонечку заботам Катеньки и ее бабушки, ибо у Катеньки были ежеутренние репетиции (как раз в паре с «Отеллой», у которого, наконец, стало что-то в его роли вырисовываться) – и отправилась в больницу…
***
Ненавистное «детоубийство» свершилось почти безболезненно и столь благополучно, что наутро Маргариту уже отпустили на волю, и она вполне самостоятельно добралась до своего опустевшего дома. Разве что голова слегка покруживалась, но зато исчезла напрочь эта гадкая изнурительная тошнота.
А вскоре, после условно обеденного часа приехали Катенька с Сонечкой, и Маргарита, обняв их обеих, почему-то заплакала. Катенька (даром что актриса) с готовностью Маргариту поддержала – ну, в смысле, тоже увлажнила щеки. Все втроем они сели на бывшее «супружеское» ложе (Сонечка – на коленях у Маргариты), Катенька обняла Маргариту за плечи и осторожненько спросила:
– Ты по ЧЕМУ больше плачешь? По совершенному акту убийства или по своему рыжему мастеру?
– И по тому, и по другому, – честно проплакала в ответ Маргарита. – Нас было трое, могло быть четверо, а осталось опять двое.
– Но ты же не любила рыжего мастера, – резонно сказала Катенька, – и жить с ним до конца дней своих вроде бы не собиралась. Хотя, кто знает, как бы все вышло, если бы ты родила ребеночка…
– Вот об этом я, по всей видимости, по большей части и плачу, – ответила Маргарита. – Хотя и понимаю, что с моим бывшим мастером строить замки, похоже, можно только из песка. Или пива… А ты представь, ЧТО бы он сказал про мои женские прелести после года кормления грудью?! – Вдруг рассмеялась Маргарита.
– Вот именно! – Обрадовалась Катенька и с готовностью утерла щеки.
– Хочешь, я у тебя до вечера побуду и создам тебе утешительную иллюзию «тройственного союза»?
– Создавай, –