хочу, чтобы ты родила мне сына!
И Маргарита Захару поверила: ведь что у трезвого на уме, я пьяного на языке…
***
Первое, что ощутила Маргарита, проснувшись утром, было вчерашнее счастье и невыразимая благодарность к еще дремлющему (это был как раз выходной – и на свою индивидуальную работу Захар не торопился) рыжекудрому исполину, который вчера, кажется, искренне хотел, чтобы Маргарита родила ему сына. Исполин, впрочем, как бы в ответ на Маргаритины мысли тут же открыл глаза, возложил на Маргаритино плечо свою тяжелую длань и полусонно, но вполне разборчиво пробормотал, как будто извиняясь:
– Какая же ты хорошая, Маргоша! И почему я такой чурбан?
– Вовсе ты не чурбан, – ласково ответила Маргарита, – раз хочешь, чтобы я родила тебе ребеночка.
– Что я хочу? Какого ребеночка?! – Вдруг испуганно воскликнул Захар и резво выскочил из постели. – О чем ты говоришь?
– Как о чем? – Не веря своим ушам, переспросила Маргарита упавшим голосом. – О том ребеночке, который у меня вот здесь, – указала она на свой плоский живот, – и которому ты вчера так радовался.
– Так я же вчера был пьян! – Догадался Захар. – И, наверное, плохо соображал, что говорю. Неужели ты и вправду беременна?!
– Вне всякого сомнения, – теперь уже безрадостно и даже холодно ответила Маргарита, – и прерывать беременность не собираюсь. Разве что ты объяснишь мне толком, почему тебя это так пугает?
– Как почему?! – В раздраженном Захаровом голосе зазвучали интонации капризного маленького ребенка, не желающего понимать, за что его собрались выпороть. – Ведь тогда все рухнет!
– Почему это рухнет? – Удивилась Маргарита.
– Да потому что тогда я не смогу здесь жить! – Впал Захар едва ли не в истерику. – Ведь это же бесконечный плач, мокрые пеленки, запах! Я не смогу этого вытерпеть! Мне придется уйти от тебя!
– То есть ты готов бросить своего первого в жизни ребенка на произвол судьбы?! Вопреки вашим национальным установкам?! – Вскричала Маргарита.
– Нет, бросить не смогу, – немного подумав, ответил Захар. – Я бы, наверное, давал тебе каждый месяц рублей сто (в те времена это были две трети Маргаритиного жалования), иногда приходил бы в гости. Но, может быть, ты еще подумаешь? Разве нам мало Сонечки?
Услыхав свое имя, Сонечка, которая давно уже не спала и всячески пыталась привлечь своими невнятными репликами спорящие стороны, громко закричала: «Захай! Захай!»
Захар привычно и умело вынул Сонечку из «тюремной» ее кроватки, нежно прижал ее маленькое тельце к своей могучей груди, поцеловал в щечку и снова повторил:
– Разве нам мало Сонечки? – Но, взглянув на Маргариту, перепугался, – Ну, почему ты плачешь?
– Да потому что вчера я тебе поверила, – хлюпала Маргарита. – Вчера ты разделил мою радость, а сегодня причинил боль. Значит, все это вранье, что вы – евреи – детей любите?!