поле. Марик рванулся туда же, увлекая за собой отчаянно сопротивлявшуюся Зануду, но затем, тяжело дыша, застыл.
– Так ты пакетика испугался? – рассмеялась Зануда.
Марик горестно вздохнул и поднял глаза к небу.
Зануда, улыбаясь, схватила ветку с пакетом и махнула ею в сторону. На какое-то мгновение жеребёнку показалось, что конеед сорвётся, упадёт, и тогда, наигравшись в пугалки, Зануда успокоится.
Конеед, однако, не сорвался, а ухватился за пакет пуще прежнего и тихо зашипел. Марик прянул назад, взвился на дыбы и рванул в сторону. Зануда, не выпуская верёвки и палки с пакетом, дёрнулась за ним. Дальше всё смешалось в какой-то невероятной кутерьме: Марик прыгал, стараясь держаться подальше от пакета, Зануда размахивала им, пытаясь сохранить безучастный вид, а конеед измученно постанывал.
Марик попытался остановиться и побороть страх, но конеед, пусть и вымотанный борьбой, исчезать отказался. Зануда тоже, кажется, умаялась, перестала занудствовать и закинула палку с пакетом себе за плечо. Марик готов был даже посочувствовать ей, если бы не конеед, бессильно болтавшийся у неё за спиной.
Жеребёнок впервые в жизни находился рядом с конеедом так долго, непрерывно испытывая всю тяжесть накатывавших волн ужаса. Больше всего на свете ему хотелось вырваться и скакать, скакать, не разбирая дороги, прочь от этого леденящего страха. Но где-то в глубине души Марик понимал, что это не выход.
– Ты с-спас-с-с меня, спас-с… с-с-спас-с-сибо…
Марик завертел головой, пытаясь сообразить, откуда шёл голос. Конеед слабо шевельнулся на пакете и повторил:
– С-с-спас-с-сибо…
Жеребёнок даже подпрыгнул от неожиданности: ему и в голову не приходило, что конееды умеют разговаривать!
– Спас? От чего? – тут Марик вспомнил об ужасе со дна оврага и мотнул головой, показывая, что ответа не требуется.
– Я рас-с-скажу. Но пос-с-сже, – обессиленно прошелестел конеед, сливаясь с пакетом.
В Марике шевельнулась жалость, несмотря на то, что конеедов он всегда недолюбливал.
Жеребёнок размышлял о том, как бы ему помочь, изредка косясь на трепыхавшийся на палке пакетик. Решение пришло довольно быстро. Раз конееды питаются страхами, то, наверное, нужно испугаться. Но не так сильно, как в первый раз, конечно. Видимо, конеед был таким слабым, что не смог переварить большое количество пищи!
Но стоило Марику решить, что он сейчас немного испугается, как страх пропал совершенно! Можно было бы притвориться испуганным, но ведь это совсем не то! Жеребёнок перебирал в памяти самые страшные события, происходившие с ним: тёмный ночной лес, сидевшего на ветке конееда, конюха, гнавшегося за ними с Каем, когда они учинили разгром в кормовой…
Марик настолько увлёкся воспоминаниями, что совсем не смотрел под ноги. Когда под копытом хрустнула сухая ветка, он вздрогнул от неожиданности и отскочил в сторону. Конеед слабо затрепыхался, поглощая ничтожное количество страха. Марик воспрял.