про меня расскажете.
Марик с сомнением оглянулся на Кая. Тот кивнул. В комнату прокрался серый вязкий рассвет, смыв густые чёрные тени. Марик поднял зубами хлыст и аккуратно положил его на стопку попон – конееду на них наверняка будет мягче.
Жеребята едва успели юркнуть в денники, как по конюшне разнеслось громыханье вёдер. Завтрак!
– Ну и помятый у вас вид, ребята! – удивился конюх, насыпая в кормушки овёс. – Будто ночь не спали!
Он взялся за дверь денника и обмер, увидев задвижку.
– Вот я растяпа! Двери не закрыл!
Глава 9, в которой Марик погружается в воду, беседует с водяным и любуется закатом
Конеед сдержал своё слово. Никто, кроме Кая и Марика, о нём не узнал. Как ему удавалось оставаться невидимым для остальных лошадей, жеребятам было непонятно, но зато уж им-то доставалось сполна!
Конеед возникал внезапно в самых неподходящих местах. С завыванием выпрыгивал из кипы сена во время обеда, обрушивался на спину с веток во время послеобеденного сна, плескался в бочке с водой! Жеребята пугались, раздували ноздри, храпели и прядали ушами. Они вздрагивали при малейшем шорохе ветра или скрипе ветки на ветру.
На конюшню обрушилась невероятная жара. Воздух тяжёлым маревом наваливался на землю. Оглушительно стрекотали кузнечики и квакали лягушки – казалось, это были единственные существа, которые сохранили способность издавать звуки, несмотря на палящие лучи солнца. Пыльная трава, вялая листва, даже безразличные камни – и те молили небо о дожде, но на ярко-синем куполе не было заметно ни облачка.
Утомлённые потные лошади замерли в леваде. Тунгус укрылся в сомнительной тени обглоданных ив. Неподалёку от него Манёвр лениво оглядывал табун сквозь ресницы. Заяц с Эклером тоскливо посматривали на небо, словно надеясь увидеть вместо режущего глаза солнца свинцовую грозовую тучу. Кай распластался в пыли, закрыв глаза. Его чёрная шерсть выгорела до красновато-бурого цвета, и теперь он почти сливался с землёй. Блестящая шкурка Марика казалась ему душной и тесной, каждый слипшийся от пота волосок раздражал его, и жеребёнок втайне мечтал стать таким же лысым, как Зануда. Неподвижный воздух навевал на него дремоту, глаза закрывались сами собой.
Марик плавно подогнул передние ноги и опустил голову на пыльную землю рядом с Каем. Тот, нехотя приоткрыв глаз, лишь дёрнул ухом и ничего не сказал.
– Хлоп!
Прямо из-под земли, взбив душное облачко пыли, выпрыгнул Конеед. Жеребята резко вскочили и отпрянули в разные стороны. Лени как не бывало – сердца бешено колотились о рёбра, а мышцы вздрагивали от напряжения.
Кай недовольно чихнул:
– А нельзя появляться как-нибудь потише?
– Кушать хочетс-с-ся, – лоснящийся Конеед устраивался на обглоданной ветке над головами жеребят. – Вы так с-с-славно пугаетесь, так с-с-сильно.
Марик украдкой огляделся.
– Если будешь и дальше так выпрыгивать, остальные лошади решат, что мы сошли с ума.
Конеед, однако, пропустил это замечание