добрая!
После покупки вина и папирос, если остаются деньги, она покупает Лёнчику петушка на палочке.
Лёнчик сначала смотрит на солнце сквозь леденец и любуется игрой света, и только потом наслаждается вкусом.
Иногда Циля грустно смотрит на Лёньку и вздыхает:
– И у меня сыночек был, а теперь вот нету.
И Лёнька видит, как по лицу Цили бегут, не останавливаясь, пьяные слёзы…
Однажды, завидев Цилю, бабка Домна крикнула вслед:
– Рядом с моим сыном чтоб не шорохалась!
Циля в ответ засмеялась, кокетливо откинула со лба вьющийся локон:
– Задаром не нужон!
А как-то раз Лёнчик не спал и слышал, как бабка выговаривает отцу:
– Мыкола, тебе баб, что ли мало? Люди талдычут, с Цилей тебя видали вечор.
– Нехай брешут!
Бабка, видать, не на шутку осерчала и ка-аак жахнет кулаком по столу:
– Гляди, ирод! Не позорь мать, охламон стоеросовый!
– А вы не стращайте, мамо! Вырос я давно, годов двадцать тому назад.
Бабка горько качает головой, вздыхает, но усугублять ситуацию не смеет.
Лёнчик обошёл окрестности вдоль и поперёк – Цили нигде не было видно.
Он уже собрался было уходить, как вдруг, среди густых зарослей акации увидел рыжий Цилин башмак. Башмак давным-давно «просил каши», но менять старую обувь на новую Циля почему-то не спешила.
Лёнчик раздвинул кусты, подошёл поближе и замер от увиденной картины: на выжженной солнцем траве, раскинув руки, точно раненая птица, лежала Циля.
Чёрный локон, насквозь пропитавшись бурой кровью, намертво прилип к правому виску.
Проглотив рвущийся из горла крик, Лёнчик припустил в сторону вокзала…
Бабка Домна в это время, завернув очередной пирожок в газету, протягивала его покупателю:
– Кушайте на здоровье!
Торговля шла бойко, и Лёнчик не захотел путаться у бабушки под ногами.
Он сделал было шаг в сторону здания вокзала, где над дверью красовалась табличка «Милиция», но потом передумал, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежал искать Чеку…
Лёнька нашёл его сидящим по-турецки, в тени раскидистого ореха.
Перед попрошайкой на земле лежал видавший виды картуз. Картуз пока ещё был пустым, но это ненадолго: какой-нибудь сердобольный прохожий обязательно опустит туда пару монет.
Голова Чеки безвольно свисала на грудь – видимо, он спал.
– Дяденька! – позвал Лёнька. – Эй!
Чека и ухом не повёл.
Лёнька подошёл поближе и тронул спящего за плечо.
– Дяденька Чека, вставайте!
– А-аа, Лёнчик! Чего тебе?
– Там, в кустах, Циля мёртвая лежит.
– Ты чего мелешь, дурачок?
– Ей-богу! – Лёнька чуть не заплакал от того, что ему не верят.
– А ну, веди до Цили…
Над Цилей уже кружились