ты стоишь остолопом? Беги за помочью…
И Чека, словно послушный мальчишка, побежал звать на помощь…
– Так-так, – важно произнёс Потапов, вытирая кипельно-белым платком бегущий по лицу пот.
– Что видели, граждане-товарищи, что знаете? Так-так, будем составлять протокол…
Чека, ссутулившись, сидел напротив лейтенанта и разглядывал свою грязную, покрытую рыжими волосами, руку.
Бабка Домна, сложив могучие руки на груди, отрешённо глядела в открытое окно.
Лёнька сидел на самом краешке табурета, и со стороны казалось, что ещё чуть-чуть – и он вылетит в окно, точно испуганный воробышек.
– Шо молчим, граждане-тунеядцы? – обратился Потапов к Чеке.
Чека оскалился жёлтыми зубами:
– Я всё сказал, гражданин начальник, и добавить мне больше нечего.
– Сознавайся, гнида – твоих рук дело? – прищурился Потапов. – Чего не поделили с Цилей? Вина не хватило? А, может, не дала?
Потапов грязно рассмеялся.
– Не шейте дело, гражданин Потапов, – сверкнул глазами Чека. – Я ведь гордый, могу и обидеться. А кулак у меня тяжёлый… Мы с Цилей – друзья закадычные, сам знаешь, на кой мне её обижать?
– Ты мне тут не дуркуй!
Потапов зыркнул глазами на Лёнчика:
– Детям на допросе находиться не положено. А ну, брысь за дверь!
И вновь промокнул лоб белым платком…
Лёнчик вопросительно взглянул на бабушку, не зная, на что решиться.
Бабка Домна покраснела всем лицом и крикнула зычным басом на весь кабинет:
– Цыц, сучья твоя душонка!
От её крика жалобно звякнули гранёные стаканы, стоявшие на столе.
Домна легко оторвала от табурета свои сто пятьдесят килограмм и, скрутив дулю, подлетела к Потапову:
– А вот это ты видал, аспид поганый?
Потапов от неожиданности отпрянул, но быстро совладал с собою:
– Вы что себе позволяете, Домна Галактионовна?!
Лёнчик впервые в жизни видел бабушку, охваченную таким порывом ярости. От страха он втянул голову в плечи и постарался стать совсем-совсем неприметным.
– Шо, гнида? Раскрываемости захотел? Премию от начальства захотел? Получай раскрываемость!
Домна схватила лежащие на столе папки с бумагами и швырнула в красное от злости лицо милиционера…
– Уважаемые пассажиры! Поезд… прибывает на первый путь. Нумерация вагонов – с головы поезда… Будьте осторожны!
Лёнчик, насупившись, лежит на кровати и ковыряет ногтем известь на стене. Известь осыпается белой мукой, обнажая старые слои побелки.
Лёнчик прекрасно знает, что ему сильно попадёт от бабушки, но ничего с собой поделать не может.
Рядом, за цветастой занавеской, буквально в двух шагах, третий день лежит Циля. Голова её перебинтована, и смуглая кожа резко контрастирует с белоснежными бинтами.
Циля сутки напролёт спит, а если, случается – не спит, то смотрит на окружающих удивлёнными глазами и при этом глупо улыбается.
Накануне появления Цили в доме Лёнчик слышал,