то хотя бы жили в мире и уважении. Да, были времена». Бернард покачал головой.
Мысли вернулись ко вчерашнему происшествию. Он шёл по этой канавке, внимательно осматривая крепёж и проверяя, сможет ли тот пережить осенний ветер и снег. В одном месте дерновый покров был сорван, и Бернард сделал отметку в специальном журнале, где регистрировал все происшествия на маршруте. Пока он осматривал повреждение, его чуткие уши уловили шум от какого-то животного, быстро приближающегося к мышиной дороге. Мышак притих, подобрался ближе к краю канавки и тихонько выглянул из неё. Громко хрустнув кустами, выпрыгнула косуля, остановилась и повела ушами, прислушиваясь. Мышак облегчённо выдохнул. Это была не лиса, которой он опасался. Хоть время осеннее и сытное, от лисы нельзя ожидать ничего хорошего, уж поверьте. Бернарду совершенно не хотелось улепётывать по канавке от коварного хищника, который мог если не увидеть его, то унюхать. Он был уже не настолько молод, чтобы победить в забеге. К случаю пришёлся параграф из наставления по строительству дорог, которым Министерство путей сообщения снабжало всех коллег Бернарда и его самого. Цитата вызвала смех: «Согласно проведённым исследованиям, дерновое покрытие снижает возможность визуального обнаружения с воздуха на восемьдесят процентов, а возможность обнаружения по запаху – на тридцать процентов». «Интересно, как они считают эти проценты?» – подумал старик. Этих бы исследователей сюда в лес, чтобы побегали наперегонки с лисицей, которая их унюхает без особого труда. Посмотрим, на сколько процентов увеличатся их шансы добежать до норы.
Убедившись, что кроме косули здесь никого нет, Бернард залез повыше, чтобы перекинуться с ней парой слов. Он только успел поприветствовать косулю, как она вдруг подпрыгнула на месте от неожиданности и бросилась прочь, не разбирая пути. Перескакивая через мышиный тракт, косуля сломала ветку дуба, и та рухнула прямо на канавку, опрокинув кору и дёрн, которыми он был покрыт. Треск ломающихся кустов затих вдали.
«Нет слов», – подумал Бернард и сел на прямо на землю. Он молча полез в свою сумку за журналом происшествий. Отточенным карандашом вымарал короткую запись, написанную несколько минут назад, и, перебравшись на камень, обстоятельно описал случившееся. Ему уже приходилось выслушивать от чиновников Министерства жалобы на неправильно оформленные записи, когда он сдавал журнал на проверку каждый сезон. Однажды даже вернули обратно в красных пометках с требованием переделать полностью, хотя премию всё-таки заплатили. «Ещё бы, – хмыкнул Бернард, – понимают, что не так-то просто найти мышь, готовую работать в таких условиях год за годом. Тут нужны навыки, устойчивость характера и способность подолгу жить одному». Тем не менее, он сделал выводы и отныне пользовался особым канцелярским языком, который так любят чиновники. Ведь рано или поздно попадётся дурак, который не понимает трудностей службы обычного