и настала зима; и я утепляю образы,
затыкаю щели в иконах окна облачной ватой.
заклеиваю рыбьи рты сквозняку,
как заложнику, бумагой,
но не требую ничего взамен, а просто жду весну.
но недержание комнат скоро дает знать о себе.
чего же ты хочешь? костюм с экрана
вежливо приносит дурные вести
рафинированным голосом конферансье.
прочь же из дома
в нашествие снежинок, в сумбурное стадо слепцов,
чтобы смешаться, затеряться
среди белобородых, ниспадающих старцев!
прочь из дома, где хищные углы – это раскрытые пасти
геометрических гадюк. пройдись же по улице,
заметь, что среди старых домов дылда новостроя
бросается в глаза, словно отстегнутый протез
среди настоящих, кривых и волосатых ног в бане…
зима – проекция смерти на мир,
на грязные простыни домов, и я могу осознать, просмотреть отснятый материал жизни.
так мы с ночного пирса смотрели на луну,
на небо, облитое сиянием, точно креозотом.
и лунный ящер волочился по черным волнам в Стамбул,
и я гладил тебя всеядно,
и пальцы вытягивались пластилиновыми цветами.
вдыхал запах твоих волос —
точно острые вилы вдыхаются в стог свежего сена.
апофеоз: я вспоминаю кадры из фильма:
молодой тигр распластан на операционном столе,
уколот, обездвижен ремнями,
и слепая женщина гладит тигра, случайно касается
крупной мошонки и смущенно улыбается.
так и мы улыбкой возвышаемся
над образным безобразием бытия.
и, возможно, слепой бог нас жалеет на ощупь,
летит на тишайший звук слез внутри.
звук, превращающий тишину в снежинки…
радуга во тьме
понедельник – слепой поводырь —
привел меня к тебе… что же это?
стечение обстоятельств?
случайный узор на тигриной шкуре судьбы?
мелодия подбросила интересный
перламутровый хвостик?
отношения не вернуть. и я выбрасывал рваные письма
из раскрытого окна летящей электрички.
читайте, поля, березы, овраги,
читайте, как мы любили друг друга.
выбрасывал летние прозрачные креветки-ночи
в урны возле подъездов и громад темного парка;
фотографии в синей траве намокали от росы,
и улитка ползла по нашим блаженным лицам
имитацией поцелуя.
из воспоминаний, из спальни факира
зигзагами выползают жирные светящиеся змеи,
и я протягиваю руку – жальте, аспиды.
из каждого укуса однажды вырастет цветок —
подснежник-подъядник, и я услышу,
как парень непринужденно насвистывает джо дассена,
замурованный внутри бетонной плиты.
как будто и не было будущего…
боже, сколько времени!
сколько пачек пельменей вместе съедено,
сколько