и чаще всего указывает на кондикцию. Если забыть об этом, то можно попасть впросак (и такое мне иногда приходилось наблюдать в делах, связанных с применением иностранного права в России и иных подобных ситуациях).
Если же помнить, что закон имеет в виду только возврат исполненного по сделке, то легко заметить, что договор на реконструкцию, восстановление, реставрацию и пр. саму реконструкцию, восстановление, реставрацию не делает предметом передачи. Это скорее условие, невыполнение которого позволяет расторгнуть (а не признать недействительным) договор, но не те работы или услуги, которые имеются в виду, когда мы говорим об обязательстве, и не те работы или услуги, о которых речь идет в ст. 167 ГК РФ как о полученном по недействительной сделке.
Результаты реставрации получает сам владелец памятника культуры, которому этот памятник передан на условии реставрации.
Соответственно, если обсуждается недействительность сделки, то, во-первых, заведомо невозможно говорить о возврате полученного по сделке о реставрации, а во-вторых, особому исследованию подлежит интерес истца, который ни в коем случае не тождествен интересу в оспаривании обычной синаллагматической (или, если не иметь в виду химеру торгового права, можно без специального значения называть ее торговой) сделки.
Впрочем, до сих пор суды все же не делают разницы между простой продажей (или приватизацией) имущества и передачей его в собственность для реставрации.
А ведь даже в законе о памятниках истории и культуры есть достаточно материала для обнаружения этой разницы. Скажем, там говорится, что решающей является воля органа по охране культуры, тогда как воля собственника лишь учитывается.
То же самое мы обнаруживаем и с позиций здравого смысла: если памятник отдается на реставрацию потому, что у публичного (или иного) собственника нет средств на реставрацию (понимая под этим и отсутствие толковых, не пораженных коррупцией исполнителей), то применение последствий недействительности сделки о реставрации влечет выплату стоимости реставрационных работ. Но ведь именно отсутствие средств и стало причиной заключения договора. Как же можно обосновать интерес в иске об аннулировании сделки, результатом которого является возникновение тех обязательств, невозможность исполнения которых и была причиной сделки?
Простой расчет заставляет выбирать, однако, такую тактику, в которой даже верные и вполне очевидные, но не банальные аргументы могут повредить решению в высшей инстанции. Дело в том, что когда перед судом поставлена со стороны задача во что бы то ни стало отменить решение, то выбираются в первую очередь как раз такие аргументы, причем отбрасываются только они как слабое звено, а прочие остаются вовсе без обсуждения либо уничтожаются оборотом «не соответствуют закону также и выводы суда о…». Подразумевается, что не стоит обыскивать пойманного за руку: один грех обозначает и доказывает все прочие. Поэтому если есть основания