до темноты, – твердо пообещал Василий, уходя.
Облака на небе сгустились. Накрапывал мелкий дождь, и народ на улицах рассеялся. Однако стоило царевичу приблизиться к жилищу Митагавы, как на крыльцо, словно только его и ждали, выскочили воины в черных одеждах и с мечами в руках. Воинов было двенадцать. Сбежав с крыльца, они окружили Василия.
– Защищайся! – крикнул один из них.
В этот момент на крыльцо вышел старик, худой и жилистый, с властным выражением лица. Очевидно, это и был сёгун Митагава.
– Я не хочу с вами воевать, – обратился к старику царевич. – Я пришел сватать вашу дочь за…
– К чему слова? – перебил сёгун. – Доставай меч – пусть он скажет.
– Но я всего лишь хотел…
– Банзай! – вскричал один из самураев, кидаясь в атаку.
– Сами напросились! – разозлился Василий и выхватил меч.
И тут же все самураи с дикими воплями обрушили на него шквал рубящих и колющих ударов. Однако Василий искусно их парировал. На непроницаемых лицах японских воинов отразилось удивление. Они усилили натиск, но успеха опять не добились. Фехтующий царевич оказался недосягаем для их оружия.
– Вот блоха прыгучая! – пробормотал изумленный сёгун. – Откуда ты взялся?
– Я не хочу их убивать! – крикнул ему Василий. – Прикажи им остановиться!
Сёгун невозмутимо возразил:
– Они готовы к смерти. Готов ли к ней ты?
– Не готов! Я пришёл сватать твою дочь за…
– Убей их, – вновь перебил Митагава, – и моя дочь – твоя. А если сам погибнешь, я похороню тебя с почестями.
Тут самураи словно обезумели. Пытаясь прикончить Василия-царевича, они нападали, как разъяренные барсы. Однако Василий, отбивая атаки, орудовал мечом с быстротой молнии и не получил ни единой царапины.
– Чёрт побери! – восхитился Митагава.
И Василий ему крикнул:
– Если я их всех разоружу, ты отдашь свою дочь за…
– Да, – отрубил сёгун. – Сделаешь это, она твоя.
В тот же миг меч одного из воинов взлетел вверх, перевернулся и вошёл острием в землю. Через короткое время еще два меча повторили подобный полет. А вскоре все мечи самураев торчали из земли вверх рукоятками.
Переведя дух, Василий сунул меч в ножны.
Тут двенадцать самураев в ярости выхватили свое оружие из земли. Нахмурившись, Василий-царевич вновь взялся за рукоять меча. Но самураи на него даже не взглянули. Рухнув на колени перед сёгуном, они нацелили острия своих мечей в собственные животы.
– Э-э! – забеспокоился Василий. – Что за дела?!
Сёгун сурово на него посмотрел.
– Ты, чужестранец, не знаешь наших обычаев. Если самурай покрыл себя позором, он совершает обряд сеппуку. И добровольный уход из жизни восстанавливает его честь.
– Прекратите сейчас же! – заорал царевич. – Какое к чертям сеппуку?! Они дрались, как львы! А я… мне просто повезло, понятно?!
В глазах сёгуна Митагавы что-то блеснуло.
– Назови своё имя, – произнес он хрипло.
– Василий! Какая на фиг разница?! Главное,