подойти и поставить подбородок на макушку Рэйес.
У Раинера было много девушек и самых разных. Он не любил распространяться, но в тот затянувшийся отпуск в Калифорнии Мигуон познакомился с не одной моделью и начинающей актрисой. Рядом со многими его бывшими Мэйт бы показалась простушкой с едва ли симпатичным лицом. Длинные чёрные брови, слегка вздёрнутый нос, высокие скулы. Только глаза, лучащиеся, серо-голубые с жёлтыми искорками у зрачков, можно было назвать красивыми.
При том, что сама она работала в этой сфере, Мэйт могла похвастаться только одной татуировкой. Карта таро «Дурак» сейчас выглядывала из-под лямки майки на левой лопатке. По словам Мэйт, это была точная копия карты из колоды её матери. Человек с котомкой за плечами шагает по дороге и смотрит высоко в небо, а не под ноги. Такой себя видела Рэйес, когда набивала тату. В постоянном движении, и не замечающей пропасть перед собой.
Мэйт забрала велосипед и уехала на работу, а Раинеру осталось только разглядывать пустую квартиру. Смена в больнице сегодня ночная, так что весь день ему пришлось бы коротать за учебниками. Даже в те времена, когда он учился в колледже, Мигуону приходилось поглощать меньший объём литературы, но сейчас его мысли занимали более важные дела.
Раинер опустил тарелку в раковину, дважды обошёл лофт, проверяя электрические приборы. Один раз Мэйт уже чуть не спалила жилище своим выпрямителем для волос, в другой – сигаретой. Так к неврозам Раинера добавились новые пункты.
На пороге спальни он остановился, пошарил взглядом по стенам и высоким окнам, вспоминая, зачем пришёл сюда, вдохнул густой запах ежевики, что преследовал Рэйес.
В сравнении с другими комнатами, их спальня была маловата. Раинеру нравилась эта экономность пространства, а Мэйт не возражала, ведь теперь она обзавелась просторной гардеробной. В родительском доме у Раинера была комнатка на чердаке. Маленький стол у окна, платяной шкаф, а с трёх сторон над кроватью нависали книжные полки. Он не любил сказок деда и матери о своём происхождении, но чужие читал взахлёб. С возрастом вкусы менялись, но братьев Гримм, мифы Древней Греции и Толкина никто не вытеснил.
В спальне же лофта помещались только просторная кровать и встроенный в стену полупустой шкаф, окна от пола до потолка завешивали светлые гардины. Прежде здесь так же висели книжные полки, но Мэйт решила, что белые деревянные стены – это скучно. Комнату освободили ото всей мебели, и на пару дней Рэйес заперлась здесь, запретив остальным входить. По итогу белые стены украсили пурпурные, рыжие, ярко-жёлтые, ядовито-зелёные, лазурно-голубые, неоново-фиолетовые брызги и полосы. Будто когтистая лапа вспорола шкуру блёклого мира и выпустила наружу сочные краски. Все цвета органично переплетались в узорах и завихрениях, а когда в комнату вернули мебель, решили не скрывать все эти труды полками.
Да, с тех пор, как лофт вдвоём снимали Раинер и Иошики, очень многое претерпело изменения.
Первое, что бросалось в глаза после ухода Саито – откровенный бардак. Мэйт оправдывалась «ленивым