особенно часто стали нападать на наши посты. Если кого в плен брали, никому живота не оставляли, казнили люто, не по-людски.
–Как погиб капитан Никулин Денис Степаныч?– спросил полковник.
–Поехал он в аул с пятью бойцами за продовольствием, а там их ждала засада, солдат поубивали, а Денис Степаныча хотели в плен живьем взять. В его пистолете патроны кончались, он саблей стал обороняться, встал спиной к амбару и бил басурман, пока сабля не сломалась. Потом обрезком сабли пронзил себе сердце. Одна армянка спряталась в доме напротив и видела все. Мы на том месте восемнадцать трупов насчитали, некоторые были пополам рассечены. Небывалой силой был наделен капитан и погиб, как герой. Так они, гады, его тело прибили на крест перед нашим редутом. После смерти капитана я принял команду на себя. Ночью мы с двумя десятками казаков отбили тело капитана и похоронили по православному. Не было у нас трусов, все дрались, как львы, – есаул достал из кармана листок бумаги, – вот, господин полковник, список особо отличившихся бойцов, представленных к различным наградам.
Полковник взял листок, прочел.
–Русаков, я смотрю, вы себя первым в список внесли, от скромности не умрете.
Все засмеялись. Есаул со злостью в глазах подождал, пока стихнет смех, и сказал:
–Это не моя рука, это капитан Никулин писал, смейтесь, смейтесь, скоро вам не до смеха будет.
–Извини, есаул, ступай, отдыхать, – сказал полковник.
Есаул вышел, он был вне себя от шутки Степанова, а особенно – от смеха офицеров.
–Смеются, сволочи, мы там воюем, а они здесь в тепле сидят, – он взялся за плечо. Оно вдруг сильно заныло, в темноте есаул не заметил, как я за ним шел. Есаул, не переставая, ругался. Я не мог понять, от чего он ругается: от боли в плече или от обиды в сердце. Русаков, бормоча себе под нос, подошел к своей сотне. Казаки в ночной тишине не спали – ждали его.
–Что ругаешься? – спросил кто-то.
–Да ну их, сидят, сволочи, смеются, их бы, гадов, в ту резню.
Седой казак, подходя ближе, сказал:
–Зря ругаешься, есаул, там нет офицеров, которые не были в бою. Там есть такие, которые поболе твоего воевали, ну а смеются – правильно делают, на войне без смеха нельзя, смех нам помогает расслабиться, а так сердце не выдержит. А кто это с тобой?
Есаул повернулся ко мне и спросил:
–Ты кто?
–Я земляк из Мценска.
–А, ты! Давай завтра поговорим.
Я попрощался и ушел. Подойдя к казарме, увидел собравшихся солдат: "Меня, наверное, ждут; видели они, что я за есаулом пошел. Сейчас расспрашивать будут, а я не знаю ничего, опять врать придется". Я шёл, обдумывая, что им сказать. Вдруг на меня сзади кто-то набросился и сбил с ног. Это был Богдан. Я его такого радостного не видел давно. Он стал меня обнимать, целовать.
–Что случилось? – спрашиваю.
–Я письмо из дома получил, Аленка пишет, – немного успокоившись, сообщил Богдан .
– А мне письма нет?
–Тебе, дружище, письма нет, – с досадой ответил он, – но Аленка пишет и про твоих, все хорошо у них.
–Ну,