Наталья Александровна Глянцева

Дом с дверью в небо


Скачать книгу

Повыкидывала с чеками старыми…

      – Вон там, у тебя под пяткой, – Люда все еще была равнодушна.

      Я вытащила листочек с номером телефона. Мятый и крошечный.

      – Роковое объявление, – зачем-то произнесла я, еще раз удивившись самой себе и не подозревая, что слова мои окажутся пророческими.

      И вскочила, нацепив толстовку на халат. Какое-то мгновение стояла, замерев с листочком в руке, и смотрела ошеломленным взглядом на Люду. Она сидела на кровати, красная, с распаренным лицом, с большим кулем из полотенца на голове, по-турецки скрестив ноги. Полы ее короткого плюшевого халата расходились, обнажая белые ляжки (вот тут было за что подержаться). Эх, мне бы такие…

      – Волосы хотя бы высуши, – лениво произнесла Люда, разматывая полотенце на голове.

      – Пойду в подъезд, чтобы эта, – и я махнула на дверь, – не подслушивала.

      – И куда это на ночь глядя? – протянула начальственно Клавдия Петровна, выскочившая из своего зала на мою возню в коридоре.

      – Я на минуту, – буркнула я, и замок щелкнул, громко и неприязненно.

      – Курить что ли… – послышалось ее глухое из глубины закрывшейся квартиры.

      – Я не курю, – процедила сквозь зубы самой себе, спускаясь по лестнице.

      Постояла, прислонившись лбом к оконному стеклу между этажами. Приводила мысли и дыхание в порядок. Вот сейчас. Конец, который дает начало. Вот он. Можно ощутить, словно интуиция осязать может. И это чувство почему-то страшно. Как все неопределенное. За мутным окном размывались огни чужого города в сиянии издалека прилетевших ветров. Пришла мысль о северных ветрах. Еще без очертаний, неясная мысль. Проскользнувшая. Голая ветка сухого дерева постукивала скорченным пальцем и елозила по стеклу.

      Наконец я набрала номер с листочка. Послушала несколько коротких гудков и нажала на сброс. Не сейчас. Снова перевести дыхание. Остановиться еще раз. Почувствовать перерыв во времени и пространстве.

      И снова «вызов». Один гудок и голос, словно из кривых линий огней города растущий.

      – Алло, – голос уставший, мужской, молодой.

      Отсчет пошел.

      Мужчина в квартире у бабушки, сдающей комнату?

      И где-то в груди зияющая бездна раскрылась, и мелкие-мелкие камешки посыпались градом в «арзамасскую» тьму. Что это? Было ли так? И вспомнился холод могильных плит, и пустая тропинка меж ними с сухими, мертвенно-ржавыми, дрожащими на ветру волосинками травы.

      – Алло, – повторил голос.

      – Я по объявлению, – произнесла, нервно рисуя на окне ломаные ветки.

      Ведь еще можно нажать «отбой» и захлопнуть разом навалившееся, раскрывшее жуткую пасть пропасти.

      – А-а, деви́ца. По поводу комнаты.

      Я подышала на стекло, и ветви под моим пальцем закрутились виньетками. Сухое дерево за окном заскреблось с удвоенной силой.

      – Послушайте, прежде чем я передам трубку хозяйке дома… – (дома? не квартиры?) – Хочу вас предупредить, – он выждал паузу. – Вам, правда, не стоит здесь оставаться. Вы