управление университета спросило себя: почему бы не пойти им навстречу и не сделать место, где они могли бы купить пиво вдвое дешевле, точно такого же качества, как в любом приличном пабе в центре города?
Мы тоже не видели причин отказываться от этого удовольствия и проводили там большую часть всех наших вечеров. Если на лекциях нам не удавалось толком пообщаться, к тому же с утра все были обычно невыспавшиеся и злые, то к вечеру все наконец-то приходили в себя, становились говорливее.
Зал гудел. Все столики были заняты, кроме одного, самого клевого, с широкой столешницей и двумя диванами. Он был свободен, и это было чудом. Мы бросились занимать потертые кожаные кресла. Бросив сумки, мы направились к барной стойке, чтобы заказать пива и чипсов. Нас обслужила симпатичная брюнетка с короткой стрижкой, я узнала ее – она была студенткой курса дизайна, тоже первокурсница. «Как быстро она нашла работу», – поразилась я и почувствовала укол совести в самое сердце. Пальцы холодила ледяная кружка, полная пива, я собиралась пить и веселиться, а кое-кто впахивает по вечерам, чтобы оплачивать счета. Но я отогнала эту неприятную мысль. «Учебный день закончен, почему я не могу провести свой вечер так, как хочется? Пообщаться с единомышленниками, послушать их истории. У меня был долгий день, могу же я расслабиться», – спросила я себя и, ответив утвердительно, понесла свою кружку и пачку чипсов к столу сквозь пивной аромат, громкую музыку и удары мини-хоккея, разрезающие спертый воздух.
Слева от меня трое парней во главе с темнокожей девушкой устроили импровизированное выступление. Они разучивали какой-то странный танец, двигаясь в ритм, и выглядели очень колоритно, подчеркивая неформальную атмосферу студенческого бара. Я плюхнулась на диван между Ашией и Навидом. Сегодня он был молчалив вопреки обыкновению. Он пил пиво, глядя куда-то в дальнюю стену, испещренную принтами, постерами и граффити. Я ткнула его вбок:
– Yo, what’s up.37
Он медленно повернулся и грустно посмотрел на меня. Затем сказал:
– Не обращай на меня внимания, сегодня я скучаю по дому.
Навид был родом из Ирана. У него были довольно длинные, курчавые волосы, которые он собирал в густой хвост, смуглая кожа и крупные с поволокой глаза, которые словно грезили наяву о восточной сказке. Казалось, ему было тоскливо находиться в этом пресном мире, где не происходит никаких чудес, нет ярких красок, столь милых сердцу любого восточного человека.
Сын богатых родителей, Навид последние несколько лет был занят тем, что переезжал из города в город, переводился из вуза в вуз. Его обучение походило на разрозненную мозаику, которая никак не желала складываться. Он обучался обувному мастерству в Италии, графическому дизайну в Берлине, ювелирному делу в Израиле, теперь дошел черед и до Лондона и рекламы.
Он не боялся показаться сентиментальным и говорить о своих чувствах. Это был поэт, слова для него были подобны податливому материалу, из них он ткал свои размышления, раскрашивал радостью,