эту щель?
– Ага.
– Что?
– Я говорю, да, сэр.
– Отлично, она предназначена для первого дня недели, значит, для сегодняшнего дня.
– А-а…
– В нее вставляется карта, вот таким образом. – Он вставил карту в щель и затем вытянул ее обратно. – Когда карта будет там, нужно потянуть за этот рычаг. – Феррис дернул рычаг, но карты-то там не было.
– Я все понял. Давайте приступим, – потянулся я к карте.
– Нет, подожди, – не унимался он. – Когда уходишь на обед, также нужно отмечаться, но уже в этой щели.
– Да, я понял.
– А когда возвращаешься с обеда, то вставляешь карту в следующую щель. Обед тридцать минут.
– Тридцать минут. Все ясно.
– И наконец, когда рабочий день заканчивается и ты уходишь домой, или в свою гостиницу, или еще куда, не знаю, где уж ты там живешь, нужно использовать последнюю щель. Получается четыре отметки в день. И так каждый день – четыре отметки за смену – до тех пор, пока тебя не уволят, или ты сам уйдешь, или умрешь, или выйдешь на пенсию.
– Понятно.
– И еще я хочу, чтобы ты знал: из-за тебя я задержал свой инструктаж новых служащих, одним из которых на данный момент являешься и ты. Я здесь главный. Мое слово – закон. Ваши желания ничего не значат. Если мне что-либо не понравится – как у вас зашнурованы ботинки, уложены волосы или воняет пердеж, – вы возвращаетесь на улицу, ясно?
– Да, сэр!
В проходную влетела молоденькая девица в туфельках на высоком каблуке, ее длинные волосы развевались позади каштановым шлейфом. На ней было красное облегающее платье, и такого же цвета помада чрезмерно покрывала ее пухлые чувственные губы. С театральной резвостью она схватила свою карту со стеллажа, пробила ее и, сдерживая возбужденное дыхание, сунула на место. Потом бросила взгляд на Ферриса.
– Привет, Эдди!
– Привет, Диана!
Скорее всего, Диана работала продавщицей. Феррис подошел к ней, и они принялись болтать. Ничего, кроме смеха, расслышать мне не удалось. Наконец они наговорились. Диана пошла к лифту, а Феррис вернулся ко мне. Моя карта все еще была у него в руке.
– Я бы хотел отметить свой приход на работу, – напомнил я.
– Я сам пробью. Не хочу, чтобы ты начинал с ошибки, – сказал Феррис, вставил мою карту в щель и остановился.
Я ждал. До моего слуха доносилось тиканье часов. Наконец он дернул за рычаг, вытянул карту и положил ее на стеллаж.
– На сколько я опоздал, мистер Феррис?
– На десять минут. Иди за мной.
Я повиновался. В другом помещении нас поджидала группа новых служащих – четыре мужчины и три женщины. Все они были старые, и у всех у них была одна проблема – слюна собиралась в уголках рта, подсыхала и превращалась в белые катышки, которые незамедлительно орошались новой порцией слюны. Одни страдали от ожирения, другие походили на дистрофиков. Одних мучила трясучка, другие морщились от близорукости. У чернокожего старика в яркой цветастой рубашке на спине красовался горб. Новички улыбались и кашляли, пуская клубы сигаретного